Все ее мысли были сосредоточены на нем. Страстно желая дотронуться до него, ласкать его так же, как он ласкал ее, она ухватилась руками за его сюртук, и он одним движением скинул его на пол.
– Завтра мы оба будем жалеть о случившемся, – шепнул он, расстегивая ее корсаж.
– Для нас нет завтра. Его и не было никогда, к чему говорить о нем сейчас? Есть только сейчас, и мне этого достаточно.
Он отбросил в сторону ее корсаж.
– Мне этого никогда не будет достаточно, – сказал он и вдруг остановился, глядя на ее смущенное лицо. – Неужто тебе действительно достаточно?
Нет, и никогда не будет, подумала она, но не посмела произнести вслух. Она не смеет думать о завтра. Будет только сегодняшняя ночь. И это лучше, чем жизнь, полная сожалений.
Чтобы избежать ответа, она расстегнула платье и спустила его на кринолин. Потом она прижалась к его губам своими, и он, застонав, ответил на ее поцелуй с пылом, от которого у нее перехватило ды-хание.
Сердце ее под кружевным корсетом гулко билось, ей хотелось сбросить скорее и его. И Себастьян, словно прочитав ее мысли, стал быстро корсет расшнуровывать. Через несколько мгновений она осталась в одной нижней юбке.
Но руки его были проворны, он расшнуровал и снял и ее, быстро, словно очищал яблоко. Корделия и чувствовала себя фруктом – сочащимся зрелостью, ждущим того, чтобы его попробовали.
Кринолин упал на пол, и тут она ужаснулась тому, что делает, будто до этого кринолин защищал ее, как клетка, а теперь она осталась лишь в чулках и нижней рубашке, низкий вырез которой едва прикрывал ее грудь. Никогда раньше она не стояла в таком виде перед мужчиной.
«После сегодняшней ночи, – с горечью подумала она, – я уже не буду прежней».
И она отринула все колебания, отринула застенчивость. Она подняла на него глаза с видом дерзкого сорванца, пойманного на мелкой краже. Нет, она не будет бояться того, что прочтет в его взгляде.
Но глаза его светились лишь восторгом, он окинул взором всю ее, с головы до пят, и прошептал:
– Я лишь мог догадываться, как ты стройна и изящна. – Он провел руками по ее талии и бедрам. – Но ты – ты прекрасна как ангел, Корделия. Как можно скрывать такое чудо под кринолинами?
Он опустился на одно колено и, приподняв край рубашки, дотянулся до подвязок. Развязав одну, потом другую, он легким движением стянул с нее чулки, снял туфельки, коснулся губами следов, оставленных подвязками на бедрах.
Она же распустила ленту, державшую его волосы, зарылась руками в шелковистую массу, как делала в прошлый раз. На людях можно случайно коснуться мужчины – руки его или спины. Но ласкать его волосы…
Он тоже почувствовал особую доверительность этого жеста, и, вставая с колен, поцеловал ее ладонь. Отклик его побудил ее к следующему шагу. Дрожащей рукой она стала расстегивать пуговицы на его жилете.
– Ваша светлость имеет сейчас некоторое преимущество надо мной, – шепнула она, стараясь скрыть волнение, которое испытывала при мысли о том, что сейчас увидит его обнаженным.
Он замер и не сводил с нее глаз, пока она снимала с него жилет и галстук, а потом потянулась к завязкам на воротнике его рубашки. Но теперь руки ее так тряслись, что она никак не могла справиться с узлом.
По-своему истолковав ее заминку, он сжал ее руку.
– Еще не поздно остановиться, ангел мой. – И он стал целовать ей пальцы. – Я понимаю, – добавил он, пытаясь улыбнуться, – что ты могла решить, что хочешь этого, но порой действительность…
Он умолк, потому что вместо ответа она притянула его руку к своей груди, к соску, светившемуся сквозь тонкую ткань. Он притянул ее к себе, подхватил на руки и понес к дивану, осыпая по пути всю ее поцелуями.
Положив ее, он стал пожирать глазами ее тело.
– Ты была бы искушением для самого папы римского, – пробормотал он почти сердито, в безумной спешке расстегивая пуговицы на своих бриджах. Выражение лица его стало диким, почти зверским.
Мгновение – и он скинул бриджи, сорочку, чулки и остановился подле нее.
Она, полуприсев, смотрела в изумлении на его широкую грудь, на плоский упругий живот, потом протянула руку и коснулась его обнаженного тела, а он обнял ее за плечи. Нетерпеливым движением он развел ей руки в стороны и стянул ее нижнюю рубашку вниз, к талии.
Тяжело дыша, он любовался ее грудью и, наклонившись, стал целовать соски, лаская их языком и губами. Она изогнулась в истоме. Он подхватил ее под спину и прижал к себе. Раздвинув ей ноги коленом, он осыпал поцелуями ее шею и грудь.
И вдруг рука его скользнула между ее ног, к самой сокровенной части ее тела. Она вскрикнула и в возгласе ее смешались гнев и наслаждение, но, когда он коснулся волос внизу ее живота, к стыду своему, она подалась вперед, прижимаясь теснее к его руке, и лежала, прикрыв глаза от наслаждения.
Она не могла совладать с собой. Все ее тело лишь ждало его прикосновений. Когда палец его скользнул в укромные глубины, ей уже было все равно, выглядит она распутницей в его глазах или нет. Любая женщина, предлагающая себя мужчине, распутница. И тут уж ничего не поделаешь.
Но до чего же сладостно быть распутницей!
– Открой глаза, – шепнул он ей на ухо.
Но слова его вдруг пробудили в ней скромность. В смущении она лишь помотала головой. Она дрожала, и кровь стучала у нее в ушах.
– Я хочу, чтобы ты видела, что делает со мной твое наслаждение, – сказал он, целуя ее в уголки рта. В голосе его слышались требовательные нотки. – Открой глаза, ангел мой!
Она повиновалась, и у нее дыхание перехватило, когда она увидела его пылающее страстью лицо.
– Ты хотела запомнить эту ночь. Так смотри и запоминай. Ты должна видеть, что ты делаешь.
Нежно и осторожно он погрузил свой палец в ее лоно. Она чуть не отпрянула в ужасе, но он держал ее крепко. Палец его входил все глубже и глубже, он не сводил с нее взгляда, и она почувствовала, что эта ласка доставляет ей не испытанное ранее удовольствие. Он продолжал, а ей хотелось чего-то еще, но она не знала чего. Рука его ласкала, тело ее пронизывала сладость, доселе неведанная, но облегчения не наступало, и она вскрикнула вдруг, подумав, что ищет того, чего и быть не может.
И вот она уже следует за его рукой, прижимается все теснее и теснее, готовая поймать все ускользающее от нее ощущение.
И каждый раз, когда стон срывался с ее уст, глаза его темнели, и он загадочно улыбался.
Ей хотелось отвести взгляд, но она не могла – глаза его притягивали ее, светившаяся в них страсть не давала ей отвернуться.
Но тут дыхание его участилось, он перестал улыбаться, глаза смотрели в пустоту. Она понимала, что желание овладело им, но он не давал ему воли.
