пучков, вытянувшихся далеко вниз по течению. — У грамотеев буковки на бумаге, а мои буквы — судострой, пиловочник, рудстойка, шпальник… И сырье для той бумаги, которой теперь грамотеи от меня отгораживаются, тоже я дала! Тысячи кубометров через мои руки прошло, а тебе все мало…
Даша растроганно шмыгнула носом и в порыве дружеских чувств приобняла Нюру и похлопала ее по плечу своей широкой сильной рукой.
— Хорошо сказано, — признала Даша. — И все тут правда… да только не вся она тут.
— Как это? — не поняла Нюра.
— А так: это все только объясняет, почему у тебя почерк корявый, но до конца не оправдывает. После войны вон уж сколь времени утекло, могла бы и наверстать.
— Как ты сказала? — живо спросила Нюра.
— Наверстать упущенное могла бы, война уже когда кончилась.
Нюра досадливо отмахнулась.
— Да не про войну я! Как там у тебя: оправдывает — не оправдывает?
— А-а… Объясняет, но не оправдывает.
— Сама придумала? Иль на курсах вам такую установку дали?
— Да не курсы это, а семинар. И никакой установки не было, а вопрос этот затрагивали, у нас на семинаре лекторы подкованные были. Что ж ты, кума, будешь теперь всю жизнь на войну валить? Удобная позиция! А только учти: это слабаки на объективные препятствия ссылаются, а сильные их преодолевают!
— А здорово ты навострилась на своих курсах-семинарах языком чесать! — изумилась Нюра. — Раньше у тебя так складно не вытанцовывалось.
— Хлеб даром не ела, — скромно сказала Даша и тут же огорошила Нюру: — Я все про вас с Мишкой думаю: самое ответственное время у тебя настает.
— Какое еще ответственное? — насторожилась Нюра.
— Эх, кулема! Вижу, ничегошеньки ты не понимаешь, а туда же: счастли-и-ивая…
Даша так противно-похоже передразнила ночные слова Нюры, что у той руки зачесались, и она поспешила спрятать их за спину, чтобы ненароком не стукнуть верную подругу по затылку.
— Подслеповатое твое счастье, бригадир. Смотри, не проворонь. Учти, подобные случаи бывали… — Голос у Даши дрогнул, будто споткнулся о незаметную постороннему глазу кочку. Она без нужды кашлянула и сказала озабоченно: — Не нравится мне эта проныра-практикантка: недавно она прошла тут и все на тот бережок поглядывала, Мишку твоего выслеживала. Глазки прищурила, а сама вся как Лиса Патрикеевна на охоте. Эти тихони самые опасные. И потом, как-никак она в перспективе инженер, а у тебя вон хоть и по уважительной причине, а почерк хромает.
— Дался тебе мой почерк! — рассердилась Нюра и захлопнула злополучный свой блокнот — пусть и с коряво написанными, но зато солидными цифрами бригадной выработки. Вот тут и решай, что важней: красивый почерк или перевыполнение плана? — Что ж мне теперь, из-за почерка и житья нету? Ложись да помирай, так, что ли? Рассудила! А еще комсорг.
Даша обиженно поджала губы.
— Не опошляй…
Сколько Нюра помнила, у Даши всегда были какие-то любимые слова, и она повторяла их к месту и не к месту. Сейчас к ней привязались: «учти» и «не опошляй», а зимой, еще до отъезда на семинар, у нее ходило в любимчиках «не преувеличивай». А прошлым летом Даша по всякому поводу спешила сказать: «С моей точки зрения». Вот чудачка… И далась ей эта точка!
— Не опошляй… И унывать тебе еще рано. Вот увидишь: все у тебя наладится. Осенью в вечернюю пойдешь — р-раз! — Даша загнула палец. — Пойдешь-пойдешь, на этот раз не отвертишься, как миленькая за парту сядешь! А второе… — Даша загодя загнула второй палец. — Не забывай: ты не одна. Мы еще за Мишку твоего повоюем, так запросто этой фифочке не отдадим!
— Мы?! — фыркнула Нюра. — Ты-то чего ко мне примазываешься? Такие дела коллективно не решаются.
— Опять опошляешь. Вот и старайся для такой тетери… Да помочь же тебе хочется: ты такой еще несмышленыш. Думаешь: все уже постигла, а сама… Раз полюбила, Анюта, так борись за свое счастье, а не пускай его на самотек. Учти: опасно это…
— Да ты-то откуда знаешь? Или на семинаре вы и это проходили?
— При чем тут семинар? Я сама разок такую промашку сделала, вот и застряла в холостячках…
Даша прикусила язык, но было уже поздно. Нюра во все глаза уставилась на нее. Она давно уже привыкла к тому, что Даша делилась с ней всем своим заветным, и сейчас ей никак не верилось, что у Даши могла быть какая-то тайная любовь, о какой она и слыхом не слыхала.
— Разве было у тебя что?
— Да уж было, лучше б не было… — мрачно отозвалась Даша. — Не думай, что ты одна такая. Еще когда на лесозаводе работала, нашелся один парень. Как теперь понимаю, ничего особенного в нем и не было, так — карие глазки. А тогда что-то находила… Все мы, дуры, находим! — озлилась вдруг на себя и на всех женщин Даша. — Навыдумываем на свою голову, а потом расплачиваемся… Долго рассказывать, да и неинтересно тебе. В общем, сладились мы и на повестке дня стоял уже вопрос о свадьбе…
— Не любовь у тебя, а прямо собрание, — поддела Нюра подругу. — Слушали — постановили!
Даша отмахнулась.
— Не кусайся, счастливая. На влюбленных я все равно не обижаюсь… Так вот, дроля мой хоть и клялся, что никого ему, кроме меня, не надобно, а сам по сторонам постреливал своими карими. Ну и увела его у меня из-под носа одна учителка… Там и смотреть-то не на что: очки да перманент в мелкое колечко. Но я мерзлые горбыли таскала, а она красным карандашом в тетрадках орудовала, вот и соорудила себе мужа… Увела, а потом в заводском клубе с докладом выступила о коммунистической морали. И находились такие дурни — в ладоши ей хлопали… Вот я и не хочу, чтоб у тебя это самое повторилось.
— Что повторилось? Чтоб в ладоши хлопали?
— Ты глупая или прикидываешься? — рассердилась Даша. — Чтоб Мишку твоего из-под носа не увели — вот чего чтоб не повторилось!
— Не повторится, — убежденно сказала Нюра. — Я ему повторюсь — своих не узнает!
Даша запоздало пожалела:
— И зачем я тебе открылась? Ведь дала зарок никому не рассказывать… Ты уж смотри, чтоб дальше не пошло. Все-таки на авторитет это влияет.
— Могила! — клятвенно заверила Нюра и для большей прочности приложила руку к груди.
— Ты руками не размахивай, а извлекай урок из чужих ошибок, — самоотверженно предложила Даша. — Обидно, если эта практиканточка твоего Мишку уведет. До каких пор, а? Что мы, подрядились женихов им поставлять?
К Нюре пришла вдруг догадка: уж не потому ли Даша так близко к сердцу приняла все ее заботы, что хочет через голову практикантки помериться силами и со своей
