Не каждый, да. А вот грести угли Истинного Огня куда легче, пусть в них и будут все его цвета только по отдельности. Пусть угли давали лишь крохи возможностей, но прикоснуться к ним мог и тот, чья душа никогда бы не сумела прийти к Огню Истинному. И годы и годы маги шли путем углей все чаще, а Огня все реже, не желая рисковать собой. Слишком много тогда помнили о тех, кто остался на пути к Огню навечно, кто растворился в страхах и искушениях. Угли же постигались разумом и давали немалые силы, и очень скоро о Кузне забыли даже те, кто ее создал. На севере началась война гордецов моего народа с глупцами вашего, и первые проиграли, а вторые уничтожили все, чем не сумели овладеть, и вымарали все, что не смогли уничтожить. Были и иные места, где горел Огонь, и где можно было прикоснуться к нему но, вполне возможно, они и сейчас забыты всеми. Лишь Знающие, способные читать чужие мысли и сердца, все еще живут, видя Истинный Огонь и видя его искры, из которых иные тянут тепло.
— Но почему так? Это зеркало… Проход сюда. Ведь он был на виду сотни лет! А вы говорите, что никто не приходил.
Альба едва не сдержалась, чтобы просить напрямую «Почему я? Почему Лиза? А не кто-то другой?»
Кузнец лишь пожал плечами.
— Есть возраст, когда огонь изменит, но не опалит, ведь чем крепче дерево, тем легче оно ломается там, где юное лишь сгибается. И не все способны чувствовать зов Огня. Для того нужно чувствовать, читать души и сердца. Мой народ перенял это умение от Знающих и обучил твой и другие из тех, кто мог что-то понять.
— Знающие… Это вислы что ли?
Альба с трудом вообще понимала о чем говорил Кузнец.
Существо пожала плечами.
— Я не знаю имен, которыми сейчас величают Детей Огня. Правда в том, что они научили нас, а мы вас — как умели. Но вы теперь имеете лишь крупицы знаний… Жаль, жаль. Но без этой толики не будет слышен Зов и дверь просто не откроется. Тем более тому, кто касался Врага.
— Врага?
— Того, что лежит за смертью. Смерть дарована, чтобы изменить, но душу, а не тело. Тело же… У нас каждый, кто прикасался к тому, что лежит за Порогом, сам становился Врагом. Навсегда. В те времена, когда огонь Кузни горел ярко и желающих коснуться его было множество. Но это было давно. Мы изменяли живое, а не мертвое. Но были и те, кто изменял мертвое. И их искусство использовали глупцы в войнах с гордецами. Использовали — и ужаснулись, решив, что сами боги против этого. На долгие годы запретив, но и храня как оружие. Оружие что разит все без промаха и спроса кто свой, а кто чужой. И один глупец принес сюда это оружие, думая, что сила поможет дотянуться до Огня Кузни. Но это не так. И чужие души здесь не помогут. Путь нужно проходить самому. И вот ты здесь. Как и Огонь. Ты можешь попросить Истинный Огонь о чем хочешь. Это огромная сила, и часть ее станет твоей.
— Я хочу остановить того, кто устроил нашествие мертвецов, вот и все.
— И все? — с некоторым сомнением спросил Кузнец.
— Ну, — Альба замялась. — Там, в озере, есть какое-то существо, вроде как сиятов, которое очень опасно, как раз магией смерти, но заперто на дне, и…
— Нихаг — создание Врагов. Они — изгнанники, а не мои собратья, — уши Кузнеца странно затрепетали. — Не нужно равнять их с нами.
— Простите. В общем, оно же не виновато что такое. Но опасно. И я думала, может с ним можно что-то сделать.
— Его можно лишь вернуть туда, откуда его призвали, — жестко сказал Кузнец.
— Это было бы прекрасно. Чтобы никто не пострадал от него, но и оно там не мучилось до скончания веков.
Кузнец лишь улыбнулся своей зубастой улыбкой. В его руке неожиданно возник небольшой молоточек, а у ног появилась крошечная наковаленка.
— Ты хочешь силу Огня для борьбы и защиты. Да будет так.
Молоточек ударил по наковаленке, и все помещение заполнил резкий звон.
Пламя, до того ровным столбом горевшее в центре комнаты, вдруг взметнулось во все стороны, и одна из его тонких плетей протянулась к Альбе, пробивая ее живот насквозь. По телу прокатилась волна боли. Пришедшая рухнула на колени. Слезы застилали глаза. В животе словно бы поселился костер, ширившийся во все стороны, поглощавший все и все, пожиравший ее саму…
Мгновения. А потом огонь не исчез — словно бы потух. За секунды. Но, на деле, Альба чувствовала — не исчез. Эта кроха, искорка огромного костра вырвется тогда, когда придет время. Очень скоро — просто потому что нужно спешить, пока нужную растопку еще можно поджечь.
Альба моргнула, понимая, что стоит на коленях в круглом каменном зале. По центру его на плитах затухали старые знаки, а рядом светилась белая рамка зеркала. Ни огня, ни Кузница, ни чего-то еще тут не было.
Была только дверь за ее спиной. Альба чувствовала куда это дверь вела — в горы. К озеру, не к тому, где туман, а к другому. Тому, у которого все будет хорошо.
Она шагнула к зеркалу, к пути на выход — и остановилась, чувствуя не страх даже теперь, а глухую боль.
Что если пока она была тут — кто-то пострадал? Или погиб? Все те, кто помогли ей… Были ли они еще живы? Или…
Там, на берегу озера, они точно еще живы. Тут, пока она стояла в нерешительности — они живы. Но…
Альба сглотнула. Страх впивался в душу, разрывая ее черными когтями. Древнейший и первейший из страхов.
Пока она здесь — все пока еще хорошо. Она может ведь придумать что угодно…
Но это не будет правдой. И Амири она ведь обещала вернуться, разве нет? И не только ей.
Альба, переборов нерешительность, сделала шаг вперед. Этот страх не победить. Не уговорить себя игнорировать его. С этим ничего нельзя сделать.
Лишь признать то, что здесь были люди, которые ей дороги. То, что никого больше нет лишь в том, оставленном навсегда мире.
Признать — и идти вперед. А как иначе?
Вновь зеркало не стало преградой, и вновь мир утонул в белесом ничего.
* * *
— Да сколько тут этих демоновых тварей? — выпалил Моро, прицельно закидывавший камнями напирающую из леса нежить.
С тех пор, как призрак Саманты сообщил, что направлением удара немертвых будет костяная мельница, Вильгельм смог потратить на отдых едва ли больше пары десятков минут. Он вытаскивал силу из зелени вокруг, но все равно этого не хватало. Зелья уже закончились, и у него, и Тайде, и у остальных магов, измотанных никак не заканчивающимся нашествием мертвецов.
Гипотеза о Ткаче становилась все более и более похожей на правду. Иначе совершенно непонятно откуда тут могло взяться столько нежити. К тому же, к сожалению Моро, простые измененные дохлые звери закончились, и теперь они были вынуждены отбиваться от неплохо так сделанных человекообразных умертвий. Благо, около мельницы сохранились еще старые неромантические территориальные щиты, куда более крепкие чем вокруг Нижнего Выховца. И в них была буквально одна широкая дыра, находившаяся не меньше чем в сотне метров от самой мельницы, где несколько кривовато срастались несколько линий защит. И была эта дыра как раз за их спинами.
А впереди лежала лесная поляна, через которою перли мертвяки.
Теор сражался рядом. С помощью простейшей левитации. Управлять землей он никогда не умел, а к ментальным трюкам нежить была совершенно индифферентна. По крайней мере вся не высшая. Теор действовал размеренно, почти механистично — и Моро, довольно хорошо знавший своего напарника, вместе с которым когда-то начинал путь в рядах Гончих, видел, насколько тот вымотался.
Впрочем, они вымотались все до единого. И Айвор, скупыми жестами выплетавшая медленно сложную паутину, которой раз в несколько минут накрывала поляну, буквально растворяя всех немертвых, кто попадал под удар, и студенты, слаженно работающие вместе, но державшиеся на ногах из одного упрямства, и местные маги, многие из которых едва имели силы на простейшие плетения. Да и было тут их, защитников, сколько? Полдюжины из всех, кто стянулся в это бутылочное горлышко. Кажется, ближе к Выховцу вообще никто
