— Но… но куда мы? И… послушай, нам ведь нужно попасть во дворец! Там же книга, так? Мы не знаем всего ритуала, только фигуры и руны. Там наверняка должно быть еще что-то. К тому же нам и нужен-то совсем другой обряд: ведь Алесса Коэн собиралась открыть Источник для всех, а мы — наоборот, хотим его запечатать. Если бы мы приняли приглашение, мы бы…
Гвеллан смотрит на меня так, будто я сморозила невероятную глупость, но я упрямо продолжаю:
— Мы бы притворились, что нам льстит внимание Его Величества и попытались отыскать книгу!
— Лесса! Как ты не понимаешь? Какое-то время король Эддард делал бы вид, что мы его гости. Но нам и шагу не дали бы шагнуть без его ведома. Мы стали бы почетными узниками в королевских покоях, ну а что было бы потом — ты уже знаешь. Боюсь, хитрость бы здесь не помогла. Но книга… да, это приманка. Они рассчитывают, что рано или поздно мы придем за ней. Разумеется, им и в голову не приходит, какова наша истинная цель. Король уверен, что я сплю и вижу, как завладеть Источником. Что ж, мы явимся во дворец, но не сейчас. Постараемся обвести их вокруг пальца. Ну что, идем?
Да, пожалуй, после всего, что мы теперь знали о короле Эддарде, соваться льву в пасть было бы неразумно. Но побег? Разве он не уводит нас еще дальше от цели?
— Мы вернемся, — Гвеллан помогает мне закинуть на спину тяжеленный мешок и тут же шепчет что-то, отчего вес моей поклажи уменьшается раз в десять. — Горы вокруг холма, на которых построена Таверия, изрыты пещерами. Мы исчезнем из замка, чтобы появиться совсем в другом месте. Там, где нас не будут ждать.
И он тоже водружает себе на плечи дорожный мешок, который больше моего едва ли не втрое. Его пальцы вычерчивают руну, он произносит какое-то заклятие — и полка, уставленная бутылями с ароматными маслами, отъезжает в сторону. Перед нами уходящие вниз ступени. И впереди уже парят светящиеся сферы, приглашая нас следовать за собой.
* * * *
Ступеньки заканчиваются — и вот мы уже стоим в начале длинного коридора, выдолбленного прямо в скалах. В тусклом свете я различаю впереди поворот. Кажется, после него тоннель забирает чуть вверх. Мне немного не по себе: камни словно сдавливают со всех сторон, стены напирают, низкий потолок заставляет все ниже и ниже пригибать голову.
— И куда мы теперь? — спрашиваю я, чтобы хоть как-то скрыть охватившую меня панику: я боюсь закрытых пространств.
— Помнишь, я рассказывал тебе про убежище, где скрывался с другими магами? — Гвеллан поворачивает голову, но не останавливается. — О нем не знает никто, кроме меня.
Он звуков его голоса мой страх приотпускает когти и дышать становится легче.
— Еще одно наследие предков?
— А ты как думала? Убежище не обнаружили тогда, не отыщут и сейчас.
— А замок? Твои книги? Артефакты? Ты что, все это бросишь?
— Замок защищен магией. Разумеется, чародеям вроде Каспера рано или поздно удастся взломать защиту. Но дальше жилых покоев они не пройдут. Зато время потеряют. А вот о хранилища и библиотеку зубы обломают.
Гвеллан торопится, и я едва поспеваю за ним.
— Здесь не останется ни человека, ни лошади, ни кролика, ни курицы, — добавляет он на ходу.
— Но тот путь, которым мы сейчас уходим… его тоже могут найти! — не унимаюсь я.
— Лесса… — он останавливается и кладет руки мне на плечи. А я ловлю в его взгляде такие знакомые зеленые искорки и невольно улыбаюсь. — Поверь, я знаю, что делаю.
И я больше не пытаюсь с ним спорить. Какое-то время мы идем по тоннелю, пока не добираемся до высокой арки, на камнях которой выбиты какие-то знаки. Гвеллан пропускает меня вперед, но я вижу, как он подносит ладонь к каждому из символов — и они начинают мерцать недобрым алым светом. Воздух у меня перед глазами вибрирует, как будто рябь прокатывается по невидимой прозрачной поверхности. Гвеллан оказывается с моей стороны арки, одним ударом кинжала вспарывает себе ладонь — и камень без следа впитывает капли его крови. Тяжелые страшные слова на языке Древних ткут причудливую вязь; и я чувствую, как вздрагивает почва у нас под ногами. Глухой удар сотрясает земные недра и достигает оставшегося далеко позади замка.
Словно десятки дверей захлопнулись в эту секунду, надежно отсекая нас двоих от привычного мира. А на месте арки — сплошная каменная стена. И в тот момент, когда я поворачиваюсь к ней спиной, мне кажется, что у наших фигур появились призрачные двойники — они просачиваются сквозь кладку, разлетаются в разные стороны, напоминая рой привидений. Я вопросительно смотрю на Гвеллана, он кивает, подтверждая мои догадки. А у нас теперь одна дорога — только вперед, в хитросплетения подземного лабиринта.
Глава 43— Ну что, привал? — сжалившись надо мной, спрашивает Гвеллан.
Я опускаю мешок на усыпанный мелкими камешками и песком пол и в изнеможении приваливаюсь к стене. Кладу голову на плечо Гвеллану и прикрываю глаза. А он молча протягивает мне откупоренную флягу. Не вино, какой-то травяной настой, которых у него в арсенале великое множество.
— Если хочешь — поспи, — предлагает он, вытягивая длинные ноги.
Проход узкий, и подошвы его сапог упираются в противоположную стену. Кругом камень, серый, безрадостный, и я не возьмусь сказать, сколько времени мы прошагали по туннелю. После цветущих садов и дворцов Таверии подгорный лабиринт кажется мне преддверием ада, он словно высасывает радость и силы, нашептывает, что все тщетно. И мы просто нелепые фигурки из песка, которые развеет первый порыв ветра.
Я готова утверждать, что с момента, как мы покинули замок, прошла целая вечность. А вот спать я не хочу — слишком много вопросов, а после нашего поспешного бегства Гвеллан мне ничего толком и не объяснил. К тому же, пока мы брели по подземному ходу, картинки из вызванных им воспоминаний так и вставали перед глазами. Королевский Совет, известие о смерти епископа — пожалуй, это единственное, что мне ясно. Они боялись, что Эриний может помешать, высказаться против открытия Источника, поэтому активировали проклятие. То, чего в нашей нынешней реальности уже не произойдет.
Как не будет и Совета, а если и будет, то совсем иной. Мы опережаем события на пару месяцев, значит, пиратские корабли с острова Ило только готовятся к отплытию.
— Бедная моя Лесса, — Гвеллан привлекает меня к себе и, как и ночью, нежно целует в уголок рта. — Вчера я… я же просил у тебя прощения? Просил?
— За что? За то, что не любил? Брось, насильно нельзя любить, даже в силу государственной необходимости.
— Опять смеешься? Нет, я хочу… выслушай меня. Ты была…
— Я же сказала — оставь. Ты — архимаг королевства, Алесса Коэн — безмозглая девчонка, вообразившая себя едва ли не королевой. Ты должен был презирать меня. Глупость и самодовольство — что может быть отвратительнее?
— Ты была наивна и неопытна. А я позволил другим сделать из тебя игрушку. Наблюдал, не вмешивался. Хотя мне нужно было всего-то протянуть руку. И вот это… это непростительно. Ты была почти ребенком и погибла из-за моего равнодушия.
