Надо было продолжать играть роль дочери старинной приятельницы Сурковой. Рассказ про спасение на озере дался с трудом. Зоя не обладала достаточным воображением, чтобы расписать это в красках, тем более что, по легенде, сама-то она этой сцены не видела, а лишь пересказывала слова своей матери.
Не сказать, что Преображенская как-то уж очень внимательно ее разглядывала. Нет, она вела себя естественно, без особого напряжения, угощала кексом, слушала гостью, временами вставляя пару фраз о покойной Сурковой.
На вопрос, осталась ли Валентина должна ей денег, Евгения Спиридоновна отмахнулась:
– Да что вы такое говорите?! Помилуйте! Человека нет, а вы про деньги! Это наши с ней отношения. Я вам больше скажу – не все люди помешаны на деньгах. Вот взять Володю, к примеру, жениха Валечки. Это человечище! Похороны организовал, сам все оплатил. Я полагаю, он взял какой-то очень нехороший «быстрый» кредит, за который будет еще долго расплачиваться. Я пришла на поминки с деньгами, мне приятельница сказала, сколько примерно стоили похороны, хотела дать ему, помочь, деньги у меня есть, так он отказался, представляете?
– Надо же… Значит, он сильно любил Валентину.
– Не то слово! Они собирались пожениться. Валечка была так счастлива!
– Евгения Спиридоновна, так кто же ее убил? Вам что-нибудь известно?
– Известно, конечно. Мы с Володей после того, как полиция тут, в ее квартире, поработала, тоже все осмотрели, думали, может, найдем что интересное, короче, вели себя как киношные следователи. Но ничего не нашли. Потом Володя пришел ко мне, чтобы помянуть Валечку, это еще до похорон, и рассказал, что ее убил какой-то преподаватель. Может, сошел с ума и удушил ее. Может, он маньяк, не знаю… Может, он перепутал ее с кем-то. Ну нет у них ничего общего, нет! А потом вдруг бах – оказывается, не он ее убил, и его отпускают, представляете?! Уж Володя так убивался, так переживал!..
А ведь это он убил Демина, сразу поняла Зоя. Так легко оказалось его вычислить. И что теперь? Знал ли он о шантаже? Вот главный вопрос! Нет-нет-нет! Если бы знал, твердила себе Зоя, то никогда не отпустил бы свою женщину к фарфоровой фабрике одну. Он не знал. И это стало настолько ясно, что Зоя впервые за долгое время почувствовала облегчение. Неужели это все, история подошла к концу?
Пришло время прощаться с Евгенией Спиридоновной. Зоя наговорила ей много комплиментов, поблагодарила старушку за то, что та долгое время помогала Валентине (Преображенская сама, хоть и скупо, двумя словами, поведала об этом), пообещала зайти как-нибудь еще, да хоть бы на «девять дней».
В тесной прихожей Зоя обулась, надела шубу.
– Шуба у вас какая красивая! У меня тоже в свое время были шубы. И каракулевая, и норковая, даже соболиная! У меня муж в правительстве работал, баловал меня… Скажи… – Тут Зоя почувствовала, как старушка взяла ее за руку своими ледяными тонкими пальчиками и сжала ее. – Скажи, Зоенька, что тогда случилось? За что ты ее… тогда? Что она тебе сказала? Сделала?
Зоя оторопело смотрела на нее. Евгения Спиридоновна на этот раз разрумянилась вся, возможно, даже ее маленькие пятки покраснели от возбуждения и страха.
Ну вот и все. Все кончено. Надо же. Так неожиданно. Хотя разве не для того она сюда пришла, чтобы ее узнали? Разве не сама провоцировала свое разоблачение? И что будет теперь? Выбросить старуху в окно? Но появится свидетельница, Ниночка с Кнопочкой. Да и наследила Зоя повсюду в квартире. И когда руки мыла душистым розовым мыльцем, и когда чашку в руки брала, ложку, хваталась за ручки двери.
– Думаешь, как меня в окно выбросить? – устало улыбнулась Преображенская. – Ты не думай, я тебя не выдам. Нет-нет. Думаешь, я не понимаю, как ты намучилась? Ты ведь не спишь, постоянно думаешь обо всем этом, переживаешь, как тебе в тюрьме будет… Ты же случайно ее убила. И если бы меня спросили, что я в тот день увидела, я подтвердила бы, что, повторяю, это вышло случайно. Ей-то, девушке этой, уже не поможешь. А ты еще молодая. У тебя дети есть?
Зоя молча помотала головой. Она не знала, как себя вести и что говорить. Поэтому просто стояла и слушала.
– Ты вот сейчас уйдешь и сразу же забудь меня. Забудь, что сейчас услышала, словно и не было ничего. Жизнь, она такая сложная. Как говорится, от сумы и от тюрьмы не зарекайся. Вон, Валентина, думаешь, она от кого пострадала? Какой-то мужик одолжил ей большие деньги, а она не смогла вернуть. Вот он ее и убил. Ты мне одно скажи: что заставило тебя, интеллигентную женщину (я же вижу, какая ты!), устроить драку прямо на улице? Вы вышли с ней из поликлиники, и ты дала ей пощечину. За что? Я голову сломала, пытаясь предположить. Она была любовницей твоего мужа?
– Да… – прошептала Зоя, глотая слезы.
– Так я и думала, – старушка всплеснула руками.
– А еще она сказала в очереди к гинекологу, что у меня климакс, – пожаловалась Зоя. Или исповедалась?
– Вот ведь стерва! Я бы уже только за это шарахнула ее! Ну ладно, Зоя, иди. Иди, повторяю, и ни о чем не думай. Все останется между нами. Это наша женская тайна.
Зоя вышла из квартиры, едва переставляя ноги. Когда за ней захлопнулась дверь, она спросила себя: действительно ли все это произошло на самом деле? Или же это ее больная фантазия? Страхи?
Она поднесла пальцы к лицу – они пахли ванилью. Кексом.
Что же теперь будет?
30
Когда за Полуэктовым закрылась дверь, Рябинин машинально покрутил пальцем у своего виска, давая тем самым характеристику посетителю. Это же надо до такого дойти – признать убитой собственную жену с целью наказать ее за постоянные измены. Он, взрослый и вроде бы серьезный человек, разве не понимал, что вводит следствие в заблуждение? Хорошо, что Рябинин и без этого догадался, что убитая женщина не имеет никакого отношения к семье хирурга. Он, увидев Михаила на пороге, только и мог сказать: «Я вас ждал». Сразу же протянул незадачливому мужу бумагу и ручку, сказал: «Пишите».
Но Полуэктов хотел поговорить, рассказать, «как мужик мужику», всю свою семейную историю. Он говорил, а Сергей смотрел в окно и мечтал о весне.
Оказывается, жена Михаила Ирина, которую Рябинин сам лично никогда не видел, но мог бы предположить, что женщина она интересная и внешне, и внутренне, если судить по ее поступкам, на самом деле была любовницей Виктора Бельского, откуда, собственно говоря, и пошла вся эта неразбериха с именами, сложными отношениями, мотивами и прочим. Да только связь эта была, по словам самой Ирины Полуэктовой (с подачи Михаила), «короткой и глупой». Ну и ладно.
Рябинин как-то сразу потерял интерес к этой стороне расследования и даже не стал утруждать себя оформлением признания хирурга. Отпустил его, что называется, с миром. Только в блокноте пометку сделал, чтобы, где положено, позже дописать, что гражданин Полуэктов ошибся при опознании трупа женщины.
И что мы теперь имеем? Рябинин схватился за голову. В буквальном смысле слова. Гора трупов.
