Глава 53
Яоши:
На экране пестрел тропический лес, окружающий бело-голубую лагуну какого-то южного моря. Вот горизонт в кадре качнулся, и ослепительное солнце исчезло, сменившись смеющимся женским лицом.
Волосы выгорели почти до белизны. И обрезаны совсем коротко — взлохмаченные влажные кудряшки едва прикрывают уши. Это они уже немного отросли… Два месяца назад был белобрысый ежик, делавший ее похудевшее лицо моложе и беззащитнее. Было физически больно на это смотреть. Собственно, последнее время было просто больно. Всегда. Постоянно.
— Опять сидишь? — укоризненно спросили за спиной.
Я даже не стал оборачиваться, пока не почувствовал, как плечо сжали и тут же отпустили.
— Всю ночь не спал? — спросил Ян, наклоняясь к ноутбуку и глядя на экран с непонятным выражением. Голоса он не слышал, голос звучал теперь только для меня — в наушниках.
— Я не испытываю нужды в регулярном сне, — отмахнулся я от белки.
— Оно и видно, — вздохнул он и присел на подлокотник кресла. Посмотрел на меня сверху вниз. Сочувствие, жалость и прочую мерзость из взгляда крыс давно убрал, нарвавшись пару раз на мою реакцию. Поэтому вел себя… не знаю, вел себя так, что у меня не было желания убить его сразу. Такими качествами во всем мире теперь обладали только двое: Янью и, как ни странно, этот бывший преступник, навсегда вернувший себе человеческий облик.
Остальные предпочитали не лезть. За что я был даже благодарен.
— Следующий выпуск только через неделю, а этот ты и так уже шестой раз смотришь. — Крыс подтолкнул мне тарелку с травяными пилюлями от тетки Янли. — Съешь, перед тем как пойти на седьмой круг. Ты обещал.
Я покосился на пилюли. Потом пожал плечами и безразлично закинул в рот почти полную горсть. Щелкнул пальцами. И даже не удивился, когда Ян молча протянул мне стакан с водой.
И все-таки странные между нами образовались отношения. Но это не то, о чем я хотел сейчас задуматься.
— Куда она поехала в этот раз? Неугомонная. — Павший небожитель отдал грязную посуду духам порядка и устроился рядом.
— Не знаю. Не слушал. Куда-то на море. Севернее вроде, но не сильно. — И без перехода, даже не меняя интонации, я спросил: — Новости из теткиной лаборатории есть?
— Пока все по-прежнему, — качнул головой Ян. — Нельзя разрушить блок на памяти, не уничтожив разум и душу…
Я выдохнул и с некоторым удивлением посмотрел на кусок подлокотника, оставшийся у меня в руке. Когда я успел его отломать?
— Опять кресло убил? — недовольно нахмурился крыс. — Мебели на тебя не напасешься.
Я снова безразлично прикрыл глаза и отбросил обломок. Шевельнул мышкой, возвращая бегунок видеоряда в начало ролика.
Солнце и море на экране сияли по-прежнему. Радостная улыбка Жени была еще ярче. Веселый голос отдавался в душе тянущей болью. Воспоминания наплывали из ниоткуда, заслоняя настоящее тенью прошлого.
Гортанный хрип и рот, полный крови. Любимый человечек, умирающий на твоих руках. Когда ты сам не полезнее слепого инвалида, даже руки поднять не можешь, чтобы стереть эту гримасу боли с дорогого лица.
Никто так и не понял, что она сделала. Как сумела впитать в себя целый хаос, остановить его и почти растворить. Растворить настолько, что добить тварь смог даже обессиленный падший небожитель, внезапно обретший способность заклинать. Слабенькую, практически натурально беличью. Но этого вполне хватило, чтобы от могущественного существа хаоса осталась… козявка. Жук, чем-то похожий на последнего Жениного питомца, только еще более мелкий и жалкий. Никто даже ахнуть не успел, как его доел тот самый голодный Плюша, вывалившийся из разбитой банки. Мы ведь так и не нашли ему кормового таракана.
Вот уж воистину жалкий конец для такого древнего существа. Правда, в тот момент мне было все равно. Я сидел на земле и монотонно выл в пустое небо, баюкая на коленях окровавленное тело. Чувствуя, как последние капельки ее жизни утекают у меня между пальцев.
Люди. Они непредсказуемы. Слабые и смертные, подверженные болезням, страстям и слабостям. Иногда они вдруг совершают такое, что не под силу даже богам. Как, почему? Никто не знает. Наверное, поэтому боги и демоны не могут… просто не знают, как беречь от них свои могущественные, но уязвимые души. Как можно оставить их закрытыми для этих непостижимых существ? Впустишь один раз в сердце — и ты пропал. Совсем пропал. Потерялся в счастье или в невыносимой боли, если… нет. Когда. Когда вдруг теряешь это хрупкое, непонятное. То, без чего невозможно жить дальше. Как тогда существовать бессмертным? Остается просто уходить вслед за ними.
— А-Инь. А-Инь, отпусти! — Голос отца доносился как сквозь стену. — Отпусти, если хочешь, чтобы она выжила, слышишь?!
Тяжелая пощечина обожгла щеку, и только тогда я разжал намертво сцепленные вокруг Жени руки. И едва не умер сам, когда она исчезла из моих объятий.
А дальше… А дальше было вязкое марево ожидания. Я не знаю, сколько времени прошло. Помню только, что изредка всплывал на поверхность бытия и, замечая рядом перебинтованную с ног до головы Женю, уплывал в бездну снов обратно. Там было неплохо. Мы жили в зоопарке, управляли этим маленьким, но таким родным мирком. Кажется, в тех грезах у нас даже были дети. Так хорошо.
Но потом сны кончились, и реальность встретила меня новой болью.
Женя выжила. Она выжила, и только за это я готов носить на руках всех лис и небожителей всю оставшуюся вечность.
Но…
В небольшой темной комнате раздался надсадный кашель, и я нехотя снова принял у Яна стакан с водой. Еще одна вспышка воспоминаний озарила сознание, снова заставляя меня пережить худшие моменты.
— Не надо, А-Инь. — Голос тетки Янли звучал глухо и болезненно. — Ты должен ждать. Просто ждать. Если блок на ее памяти исчезнет, она вспомнит все сама. Если попытаться снять его насильно… ты знаешь, что произойдет.
— Сколько ждать?!
— Не знаю, родной. Может, она вспомнит через год, через два. Через десять лет.
— Или через сто. — Я скривил губы и отвернулся. — Или никогда.
