Со временем, на острове касты перемешались, на Энде было не до щепетильности и кровосмешение рождало детей с набором черт нескольких каст, а вот на Дэзе, судя по всему, принципиально следовали закону запрещающему межкастовые отношения. Губернатор оказался ярким представителем викари – высокий рост, крупное телосложение, тёмные волосы, оливковая кожа, карие глаза. У моего Темпа тоже прослеживались в роду викари. Вот народ Энда их удивит – определить, кто к какой касте принадлежит невозможно, ну кроме нас с Джоной. Определить чья кровь доминирует в том или ином выходце с Энда мог только лекарь и то на глаз, как я обычно это делала. Хотя, здесь на Дэзе они смогут сделать развёрнутый анализ крови и выяснить, если конечно кто-нибудь из нас придаёт значение кастовой принадлежности. Этот вопрос становится остро только при переливании крови.
На Дэзе существует пять каст: шани, викари, огири, капри и мутри. Прямо слова из детской считалочки. Но когда-то наши предки тоже придавали этому огромное значение, считая, что кастовая принадлежность определяла предназначение человека, его место в жизни общества. … А потом появились те, кто начал плевать на закон, и через время на свет родились мы – каста иных.
Шани – высшая правящая каста, каждый член которой был наделён сверхъестественными способностями влиять на мозг других людей и животных. Они могли подчинять волю, внушать страх и даже убить без единого прикосновения, взглядом. В основном шани руководили, представляя законодательную и судейскую власть, контролировали все процессы и пожинали плоды трудов остальных каст.
Викари зачастую служили воителями, стражами порядка и охотниками за головами.
Огири имели среднее телосложение, светлые волосы, светлые глаза, покладистый нрав. Они тяготели к земледелию, и ко всему что растёт и зеленеет на суше и под водой. Редко кто из огири употреблял в пищу мясо.
Представители касты капри были небольшого роста, кудрявые. У них был весёлый характер и они стремились иметь большие семьи, потому что не могли жить без гомона, музыки и представлений. Капри были отличными строителями, механиками, поворами, учителями, находя себя в сферах деятельности, связанную с общением и многолюдностью.
Мутри имели очень высокий коэффициент умственных способностей, их потенциал был близок к потенциалу шани, эдакие умники, склонные к точным наукам, расчётам и планированию. Эта каста меньше всего верила в божественное вмешательство, они не придерживались никакой религии и в принципе были пацифистами. Высокие, изящные. Волосы от розовой меди до темного каштана. Глаза все оттенки зелёного и коричневого. Среди них было много как учёных, так и художников, архитекторов, хранителей знаний, служителей инженерных ведомств.
В городах проживали представители всех четырёх каст, поэтому для исповедующих разную религию возводились как храмы Присутствия так и храмы Божественной четы. А вот шани жили обособленно, в Пантеоне и кажется, поклонялись самим себе, но религиозные распри между кастами им всё же удавалось контролировать.
Ближе всего к порту находился храм Присутствия, и мы были намерены отправиться туда все вместе, всей своей огромной толпой, включая конечно же детей, и сделать обращение, которое должны будут транслировать на экраны по всей Дэзе. Экраны были установлены внутри помещений, а так же экраном служил сам купол, укрывающий город. Чем бы ты не занимался – от информации тебе было не скрыться. С помощью экранов Пантеон контролировал каждый уголок, подавая новости, распоряжения и даже проповеди.
Губернатор попавший в зависимость нашего влияния «любезно» согласился организовать транспорт для поездки в храм, а так же аппаратуру и нужных специалистов для трансляции видео обращения. Вся фишка заключалась в том, чтобы правящая каста не смогла как можно дольше заглушить наш сигнал. И я уже не поражалась собственным знаниям, тому, как они изменили мою жизнь, расширили взгляды, давали возможности, мне очень хотелось научить всему этому наших людей.
- Я прошу, чтобы каждый из вас обратился в слух и послушал меня очень и очень внимательно! – громко заговорила я, всматриваясь в лица наших мужчин, женщин и детей, собравшихся на пристани. – Мы это сделали – мы доплыли, возвратившись на материк своих корней! Но за своё место на этой земле нам ещё придётся сразиться. Каждому из нас. Пусть даже это будет сражение с самим собой, с собственными страхами. Наши недоброжелатели попытаются запугать нас, сломить и лишить свободы. Этому не бывать! Мы не зря стольким пожертвовали и вынесли! Они попытаются затемнить купол, на смену свету резко придёт тьма, но мы умеем видеть в темноте! Ведь так? Они могут включить сирены, но мы не боимся громких звуков после рёва океана и самцов горилл. Верно ведь? Они отправят своих солдат, но наши воины ловчее и смелее, ведь мы сражались и охотились всю жизнь, мы знаем как себя вести с врагами и хищниками! Правда, любовь моя? – улыбнувшись, я встретилась взглядом с Темпом, и тот бодро кивнул, сверкнув белозубой улыбкой в ответ. – Главное помнить о цели и о том, что мы едины в этой цели, поэтому нас не запугать! …Раса! Нила! Фил! – я стала называть по именам женщин и подростков из Исхода. – Вы хотите жить свободно на равных с народом Дэзы? Тогда помните об оружии, - продолжила я, получив их утвердительные ответы. – Но не о том оружии, которое стреляет и режет. Я говорю об оружии, которое вот здесь, - коснулась я своей груди в области сердца. – Да, мы умеем убивать, умеем выживать. Но будь я проклята – мы умеем и любить! Любовь и есть наше главное оружие! Любовь к жизни, к своему ребёнку, к другу, матери, к мужчине. Эта любовь придаст нам сил и ярости бороться, потому что наши души с когтями и мы будем ими цепляться до последнего!!! – выкрикнула я и мой победный клич подхватили тысячи неистовых голосов. Дети тоже кричали, сжимая кулаки.
И это позволило им храбро забраться в трайсеры, доставившие нас к храму в считанные минуты, и мужественно войти внутрь помпезного здания, такого высоченного, что казалось небо купола цеплялось за его шпиль.
Люди, находящиеся в этот момент в храме, жители Дэзы, падали на колени, но не от нашего с Джоной воздействия, а от потрясения при виде детей. Настоящих, живых, подвижных, гомонящих, толкающихся, больших и маленьких, детей, которых этот мир был лишён.
Мы выбрали этот храм не просто так. Во-первых, он вмещал много людей, в нём можно было даже забаррикадироваться. Во-вторых, под ним были оборудованы катакомбы, в которых можно было укрыться на случай газовой атаки. А нас вполне могли попытаться вытравить. И пока я читала обращение, глядя в камеру, а за моей спиной выстроились дети, люди губернатора должны были подвезти припасы, чтобы нам вполне хватило на случай осады.
Было решено, что говорить с экранов по всей Дэзе должна была я. Джона настоял. Якобы должен был сыграть эффект моего красивого лица шани без маски и милые лица здоровых детей.
Хотела бы я увидеть реакцию зрителей по всем городам, особенно в Пантеоне. В один миг на экраны вывели моё лицо – белая кожа, утончённые черты, большие синие глаза, длинные чёрные волосы. Люди Дэзы уже несколько десятков лет не видели открытого лица шани, а шани уже и забыли, как выглядят представители их касты без изъянов. Но все точно таращись не на моё смазливое личико – они с отвисшей челюстью смотрели на детей за моей спиной. На эту орду белобрысых, рыжих, беззубых, лопоухих кривляк, брюнетов, зеленоглазых, сероглазых, тощих, пухлых, таких разных, от младенцев до подростков.
