POV Аня
Сижу на скамейке у подъезда и наблюдаю, как медленно садится солнце. Розовое небо выглядит волшебно, хочется подняться и улететь высоко-высоко, чтобы раствориться в магии момента уходящего дня. Худшего дня, который со всей жестокостью наступил на горло, заставив показать зубы и включить голову.
Почему люди не могут жить своей жизнью? Почему обязательно нужно влезать в чужую? Копаться там, переворачивать все вверх дном. О чем это говорит? Об их несостоятельности? Глупости? Я раньше сама была такой, но недавно отрезала ненужные нити и теперь по-настоящему чувствую себя свободной. Эта легкость пьянит. Практически отрывает от земли.
Подставляю лицо ветру, позволяя забрать дурные мысли и переживания. Закрываю глаза. Все закончилось. Все, наконец-то, закончилось. Даже не верится.
Звук мотора прерывает спокойствие, приходится вернуться во двор не только телом, но и душой. Перед подъездом останавливается уродец российского автопрома белого цвета. Открывается дверь со стороны водителя и появляется парень, при взгляде на которого внутри начинается ядерная война.
Порабощающая тьма в глазах, волны тяжелой энергетики, холод на лице и уверенность в каждом движении. Никита обходит машину и останавливается, глядя на меня. Вынуждает подчиниться его силе, умудряется коснуться сердца на расстоянии и выманить маленькую, но уже не запутанную и слабую, как раньше, душу, которая… любит его.
– Чего ждешь, малышка? Приглашения?
Вот же… Говнюк!
Вскакиваю и несусь вместе с ветром к нему. Запрыгиваю на Никиту, обнимая за шею, он ловит меня, слегка покачнувшись.
– Черт, Аня… – хрипит Никита, опираясь спиной о машину.
– Прости, я забыла, что у тебя…
Он сжимает мои ягодицы и поднимает голову:
– Все нормально.
Улыбаюсь, закусывая нижнюю губу. В носу щиплет от слез.
– Пощечина была лишней, – говорит Никита строго.
– Ты попросил включить истеричку. Я вжилась в роль.
– Роль? Да это твое обычное состояние, – усмехается он.
– Пошел ты!
Грубые слова противоречат действиям. Нежно глажу пальцами его шею, вглядываясь в любимую тьму. Слезы облегчения и счастья увлажняют глаза.
– Ну че опять?
– Это было ужасно. Не по-настоящему, но все равно ужасно. Я больше не хочу видеть, как ты уходишь. Ты не принимаешь эти слова, но… Никогда, Никита. Фиг тебе! Никогда больше! Понятно?!
– Назови свой диагноз, Аня.
Да такой же, как у него. Один в один. Мы оба заражены, и лечиться нет смысла. Больше не хочу говорить, хочу целоваться, потому что даже эти несколько часов без него были пыткой, а те пять минут днем и вовсе пробником чистилища на Земле. Но план был хорош, и он отлично сработал.
За те два дня, которые мы провели вдвоем в квартире, пока Никита восстанавливался, у нас было много времени, чтобы поговорить. Реально сесть друг напротив друга и выложить все, о чем так долго молчали. Это было странно и непривычно, и, конечно же, не похоже на классический разговор по душам, когда ты открываешь чувства и ждешь, что тебя пожалеют. Жалеть Никиту? Просто смешно. Он бы не позволил. Но этого было достаточно, чтобы я смогла увидеть полную картину. Она меня не испугала и тем более не оттолкнула. Расстроила? Да. Удивила? О некоторых моментах я догадывалась и раньше.
Никита выдал мне сухие факты о детстве и жизни с отчимом. Рассказал о том, как выкинул его в окно. Он не пытался оправдаться или смягчить информацию. Скинул на меня бомбу и наблюдал за реакцией. Сначала я запаниковала, но потом… Облизнула пальцы и затушила искрящийся фитиль, предотвратив взрыв.
Это ничего не меняет. Я понимала, кто он такой, с самого начала. Никита сложный. Иногда я все еще сомневаюсь, что он человек, но… У него были причины, и не мне решать насколько они веские и правильные. Меня там не было. Я не смогу никогда встать на его место и почувствовать все то, что и он, поэтому не собираюсь судить. Мое решение быть с ним рядом не изменилось, даже укрепилось. Но он все-таки задал мне вопрос после того, как рассказал обо всем.
Ты уверена, что хочешь остаться со мной?
И тогда я увидела страх, который он так умело скрывал. Страх потерять меня. Это был взрыв в сознании. Да, он чокнутый. Вспыльчивый и жестокий. Грубый и резкий. Но я именно таким его узнала, таким полюбила. Хотелось бы сказать, что со мной он становится другим, нежным и ласковым, просто зайчик. Ага, сейчас… Со мной он такой же козел. Может быть чуточку мягче. Но мы совпали. Не сразу, но зацепились надломленными душами и соединились так крепко, что не разорвать.
