— Пусть так. Я никого не тороплю.
Вова вновь заскрипел челюстью. Зубы разболелись? Я хотела задать ему этот вопрос, но сдержалась, позволяя мужчинам все выяснить без меня.
— Как ты… — начал было Вова, обращаясь к Вадиму, но набрав в грудь воздуха, уставился на меня и резкой интонацией спросил: — А ты… ты трахалась одновременно со мной и с моим братом?
Меня словно ударили по лицу, я как так явно ощутила жалящую пощечину и дернулась, в попытке подняться, но Вадим остановил мою эту попытку, погладил по коленке и спокойным тоном ответил:
— Хоть тебя это и не касается, но скажу честно, дабы не наводить поклеп на Киру: одновременно это не происходило. Я терпеливо дождался, когда вы расстанетесь…
— Дождался? Ах, ты дождался? — не поверив, возмутился Вова. — Ты тоже хороша, — обратился ко мне Вова. — Шалава, дрянь!
— Следи за словами, — процедил Вадим, злобно сверкнув глазами. Вова провел рукой по голове, зачесывая волосы назад, растеряно поозирался по сторонам:
— У меня в голове не укладывается, что вы, за моей спиной…
— А мы обязаны тебе отчитываться? — фыркнул Вадим. — Ты, собственно, зачем пришел?
Вова качнул головой и чересчур спокойно произнес:
- Поговорить с ней хотел… Я ж души в ней не чаял, а она… она… — тут я подняла глаза и посмотрела на Вову, встречаясь с его взглядом. В них и злость, и сметение… И обида, и гнев… Целый спектр таких разных эмоций.
— Не чаял? — искренне удивился Вадик. — Поэтому в твоей жизни Кира числилась в любовницах?
— Она была совсем не против… Нас все устраивало. Нас — это и меня и ее. Все было хорошо.
— Да? А хорошо ли то, что ты, в пьяном угаре, оставил синяки на Кириных руках и порвал ее одежду?
Вовка изобразил удивление на своем лице:
— Это она тебе наговорила? Не верь!
— Я бы может и не поверил, если бы самолично, укладывая тебя спать в тот вечер, не слышал твои стенания. А на следующий день не застал Киру в ужасном состоянии…
Это, возможно, было лишним. Говорить этого не стоило. Стыд вновь замелькал на горизонте, но вовремя сменился злостью. Я посмотрела на Вадика с укором, а он, не глядя на меня, вновь погладил мою коленку.
— И что? Да, я был зол! Я приревновал!
— То есть, ты считаешь, что ты сделал все правильно?
Мой дядюшка фыркнул.
— Быстро же она промыла твои мозги, брат… Хотя, понимаю, я тоже когда-то не устоял перед ее прелестями…
— Дело не в этом.
— В этом. У нас с тобой, видать, одинаковые пристрастия. И не только в любовницах, даже наши жены похожи. Спим с одними, даже я бы уточнил — с одной, а женимся на других.
— Грубо, Володь, грубо, — покачал головой Вадим. — Кстати, спешу тебе напомнить, что я в разводе.
— Не так давно.
— И своей жене, в отличии от тебя, я не изменял.
— Ах, да, это же она тебе изменила, — Вова опять фыркнул, Вадим заиграл желваками и его брат резко шагнул к входной двери. Но выйдя в приходую, так же резко обернулся:
— Вы не будете вместе, — прозвучала странная угроза Вовы. А потом он, как обухом по голове, добавил: — Она просто не создана для семьи. Она может в нее только играть.
— Мы сами разберемся, — ответил Вадим уже спокойно. Вовка собирался еще что-то сказать, но передумал, развернулся и, не попрощавшись, покинул мою квартиру. Вадим поднялся и прошел за ним следом. Проверил дверь и запер ее на еще один оборот замка. Потом направился на кухню.
А я плюхнулась на подушки и закрыла глаза. В голове крутилась фраза, сказанная Вовой: "Она не создана для семьи, она может в нее только играть". Еще одна невидимая пощечина, которая прожгла не только кожу, но и сердце… Даже больнее чем тогда, когда он наставил мне синяков… А может, мне так больно, потому что это правда? Не создана, могу лишь играть… Ведь именно это я и делала — играла. Столько лет. Непростительно, эгоистично… И заигралась.
Вадим вернулся в спальню. В руках он держал стакан с водой.
— Ты как? — спросил он, протягивая мне стакан. Я послушно взяла протянутую емкость, выпила половину и поставила стакан на тумбочку.
— Нормально, — пожала я плечами.
— Ну я же вижу…
— Что ты видишь? — разозлилась я вдруг. Вадим неожиданно улыбнулся и, сев рядышком, обнял меня за коленки. Они сегодня явно не давали ему покоя.
— Не заводись, — сказал он ласково. — Не хочешь говорить сейчас, не надо.
Не заводись… Как же! Меня на данный момент раздражало все: и его слова и его поведение. Не нравится мне опять такая нежность и ласковость. Выглядит фальшиво. Так же наиграно, как и все вокруг меня.
— Что значит — не заводись? — повысила я голос, отталкивая Вадика ногами. — Это когда это я заводилась?
Вадим усмехнулся.
— Прости, я снова забыл: нежность в отношениях не для тебя, — сказал он и схватил меня за мои интенсивно дрыгающиеся ноги.
— В каких отношениях? — поинтересовалась я.
— В наших.
— А у нас есть отношения?! — возмутилась я такому напору, обещал же не торопить. — Все что между нами происходит — это еще ничего не значит.
— Согласен, — шутливо согласился Вадик. — Не значит. А что для тебя значит?
— Ничего, — насупилась я и, немного перефразировав слова Вовы, добавила. — Я не создана для них.
— Глупости, — отмахнулся Вадим. — Человек, способный чувствовать, способен и на отношения.
— Значит — я не способна чувствовать.
— Ой, не ври, — лукаво произнес Вадим. — Я уже не один раз чувствовал, а так же видел и слышал, как ты у нас "не способна чувствовать".
Я хмыкнула. И не знала чем парировать. Перестала дергаться и плавно опустилась головой на подушку. Вадим лег рядом, обнял меня и тихо сказал:
— А на Володькины слова внимания не обращай. Чего не скажешь со зла… Мне надо будет поговорить с ним. Брат у меня вспыльчивый, но отходчивый. Во всяком случае — я таким его знал… — Вадик глубоко вздохнул и на выдохе добавил: — В конце концов — он должен будет принять и смириться, что мы теперь вместе.
