Книга По следам прошлого - Юлия Николаевна Николаева

Надо сказать, выглядел он вполне себе: немного осунулся, появилась щетина, рубашка запачкана, но в целом, вид неплохой. Ни одного синяка или кровоподтека на лице. Увидев меня, Серега окаменел, только ноздри подергивались. Я же была на удивление спокойна.

— Это правда? — спросила его. Не выдержав, он отвел глаза и весь как будто сжался.

— Прости меня, Геля, — еле слышно зашептал, склонив голову, слова его перешли в рыдание, — прости меня.

Больше он ничего не сказал, так и продолжая рыдать и повторять «прости меня». Не выдержав, я выскочила на улицу и отдышалась. Тима вышел следом, доставая сигареты.

— Что теперь с ним будет? — посмотрела я на него, Тима смешался.

— Я не знаю.

— Но ведь нельзя держать его в гараже до скончания века.

— Предлагаешь отпустить? Убитого мужика уже обнаружили. Пока полиция строит версии, что и как, некоторые успели связать пропажу Сереги с убийством и даже с твоим исчезновением. Знаешь, какие мысли витают теперь? Что на самом деле любовники вы с Серегой. Разделались с твоим братом, свалив убийство на меня, чтобы я не мог помешать. Со мной ты спала на всякий случай, чтобы держать под контролем. Я сбежал, вы выждали несколько лет, после чего появился засланный вами же парень, увёз тебя, а следом пропал и Серега, пристрелив несчастного мужика. Теперь подумай, каковы его перспективы по возвращении.

— Неужели ты… Вот так взял и простил то, что он сделал?

Тима смешался.

— Ангел, — сказал, собравшись с силами, — ты не поверишь, но я никогда в своей жизни не убивал. Я даже приказа такого не давал ни разу. Прикажешь начать с лучшего друга?

Опустив голову, я покивала.

— Пусть уходит, — выдавила из себя, — уезжай, и пусть он уходит, куда хочет.

— А ты?

— Что я?

— Что будешь делать ты?

Наши взгляды встретились, я прочитала в его глазах вопрос. Ответить на него прямо не смогла.

— Я останусь здесь, Тима. У меня здесь семья, родители.

Некоторое время мы смотрели друг на друга. Конечно, он все понял, понял правильно. Знал, что я не поеду с ним.

— Что ж, — усмехнулся, — это твой выбор. Поехали.

Отбросив окурок, Тима направился к машине, я следом.

— Мне надо пару дней, чтобы утрясти дела, — сказал на обратной дороге, — потом я уеду. Как только окажусь далеко, ребята отпустят Серегу. Надеюсь, ему повезет.

— И я надеюсь.

Тима отвез меня к родительскому дому. Остановил машину недалеко от подъезда, мы еще немного посидели, молча.

— Ну что, Ангел, будем прощаться? — грустно улыбнулся он.

— Пожалуй. Прощай, Тима.

— Я буду по тебе скучать. Будешь в Индии, разыщи меня.

— Непременно.

— Ну все, — кивнул он, — иди.

Я открыла дверь и уже подалась вперед, но все-таки повернулась к нему.

— Хочу, чтобы ты знал, — сказала ему, — я очень любила тебя. И даже не зная правды… Я тебя простила.

— Я знаю, Ангел, знаю.

— Но просто… Жизнь идет, я уже не та девчонка, которую ты полюбил. Разбитую чашу не склеить, да я и не хочу. Но чего хочу, так это того, чтобы ты был счастлив. Надеюсь, у тебя получится.

Он улыбнулся.

— Конечно, получится, Ангел. Я же стал летчиком.

Он рассмеялся, я нашла в себе силы ответить улыбкой. Потом быстро обняла и выскочила из машины. Он уехал сразу же. Не спеша я прошлась по двору, отыскивая нужный подъезд, вспомнив, что в Питере их называют парадными, улыбнулась. Вскоре стояла возле домофона, не решаясь набрать номер. Сердце ухало, колени подкашивались. Наконец, набрала заветные цифры. На экране появилась надпись «ждите ответа», потом раздался женский голос:

— Слушаю.

Я открыла рот, но не смогла сказать ни слова. Это был ее голос. Несмотря на новые нотки, я сразу узнала голос мамы.

— Алло, — сказала она, — вас не слышно.

— Это я, — выговорила, почти прижимая губы к домофону, — Геля.

Зависла пауза, раздался щелчок, открылась дверь.

— Четвертый этаж, — добавил голос, я потянулась к ручке. Был лифт, но им я не воспользовалась, медленно поднималась по лестнице, унимая дрожь в ногах. Остановившись на середине пролета, подняла глаза и увидела ее. Мама, постаревшая, но все такая же красивая, стояла в дверях квартиры в домашнем платье. Светлые волосы были забраны в небрежный хвост. Она стояла, прислонив голову к дверному косяку и сложив руки, как в молитве. По лицу текли слезы. Я замерла, она прошептала: