Книга Дикие - Рори Пауэр

Быстро, так быстро, что она превращается в смазанное пятно. Я вижу, как она тянется ко мне, вижу ее белую ладонь и белый нож и не могу отличить одно от другого, так что просто хватаюсь за то, что ближе, и отталкиваю в сторону то, что дальше, а потом изо всех сил наступаю ей на ногу.

Тейлор бьет меня локтем в нос, и я отлетаю к стене. Изувеченная рука взрывается болью по новой, в глаз лезут волосы, кровь наполняет рот и заливает щеки и уши.

Она выбрасывает вперед руку с ножом, и я дергаю ее, плашмя прижимая к себе лезвие, чтобы она не могла им воспользоваться. Она пытается вдавить его в меня, вскрыть мне грудную клетку, и я — это случается почти что само собой — я проворачиваю его, надавливаю, и оно легко входит в нее. Так, словно она этого ждала.

— О боже, — говорю я. — Боже.

Она выпускает нож. Падает. Нож падает тоже. Из нее течет кровь, и я не знаю, как ее остановить.

— Гетти…

Я не уверена, что ее вообще возможно остановить. У Тейлор дрожат веки. Она дергается, издавая хлюпающие звуки, одной рукой хватаясь за воздух, а другую прижимая к ребрам. Тейлор становится Уэлч, а Уэлч становится мистером Харкером, и всё повторяется снова и снова.

За спиной у меня раздается голос:

— Гетти, Гетти.

Я не могу пошевелиться. Не могу дышать. Еще немного, и кровь доползет до моих ботинок. Может, если я буду стоять здесь долго, она просочится через швы и носки и коснется кожи. Оставит пятно, которое мне уже никогда не отмыть.

— Открой дверь, — говорит Риз.

Риз.

Ботинки хлюпают, когда я поднимаю ногу и переступаю через Тейлор. Риз снова произносит мое имя, твердо и спокойно, заглушая бульканье и клекот крови, толчками выходящей изо рта Тейлор.

Отодвинуть оставшиеся засовы мне удается не сразу, и у меня болит плечо, но я поднимаю щеколду и распахиваю дверь.

Койка не застелена, на матрасе виднеются подтеки крови. На табуретке лежат рация и коротковолновый радиоприемник, а рядом с ними поблескивает на солнце нож. Его лезвие запачкано кровью, и я с трудом заставляю себя посмотреть на Риз, потому что кто знает, что они могли с ней сделать. Но вот она, стоит рядом с дверью — с сияющими лунным светом волосами, вывихнутым плечом и свежим синяком на щеке.

— Ну, ну, — говорит она и касается серебряной рукой моей щеки, прижимая большой палец к уголку рта. — Все хорошо.

— Я не хотела… — начинаю я и больше не могу выдавить из себя ни слова.

— Тебе пришлось, — говорит она. Предполагается, что от этих слов мне должно полегчать, но к горлу подкатывает тошнота. — А теперь нам надо уходить.

— И что ты предлагаешь?

Нам некуда идти.

— Не все сразу, хорошо? Сперва нужно спуститься вниз, а уж потом решим, что делать дальше.

— Ладно, — говорю я. А затем, потому что она продолжает выжидающе смотреть на меня, пробую еще раз, увереннее: — Ладно.

Когда мы выходим из комнаты, она разрешает мне зажмуриться, чтобы не видеть тело Тейлор, и доводит до лестницы.

— Что они с тобой сделали? — спрашиваю я. Перед глазами у меня до сих пор стоит нож.

— Ничего, — говорит она почти спокойно, но ее голос дрожит. На меня накатывает дурнота.

— Что они сделали после того, как ничего не сделали?

Риз не отвечает. Но, когда я открываю глаз, я вижу, что через дыры в ее ботинках сочится кровь. И каждый шаг она делает осторожно, как будто бережет одну ногу и старается этого не показывать. Как будто они что-то делали с ее ступнями.

Я стараюсь об этом не думать. Если я позволю себе задуматься, меня разорвет.

У лестницы мы останавливаемся, прислушиваясь к шуму внизу. Девочки в вестибюле закончили ругаться и баррикадируют двери. Директриса попыталась положить всему конец, но они не позволят ей этого сделать. И, хотя вслух мы этого не говорим, я знаю, о чем мы обе думаем. Где она сейчас? Может, девочки ее нашли? Или она поймает нас и снова запрет Риз? Я ее не интересую, но Риз знает остров так, словно она сама — Ракстер в человеческом обличии. Директриса не отпустит ее без боя.

Где-то внизу, в вестибюле, раздается треск, и кто-то вопит. До нас долетает панический гвалт. Еще один страшный удар. Звук тяжелый, как будто что-то огромное врезается в двери. Вдруг сквозь шум прорывается тот самый вибрирующий стон.

Медведь ломится внутрь. Под влиянием токс он не остановится, пока не получит то, за чем пришел.

— Идем, — говорит Риз. Мы сбегаем вниз, и я стараюсь не думать о том, что оставляю за собой дорожку из крови Тейлор. Сердце стучит в ушах, когда мы выскакиваем на полуэтаж. Внизу, в вестибюле, девочки бьются в истерике, Джулия выкрикивает приказы. Кто-то плачет, икая и по-рыбьи захватывая воздух ртом.

Мы спускаемся в вестибюль и окунаемся в хаос. Парадные двери сотрясаются под медвежьим натиском. Две девочки идут следом за нами со второго этажа, таща в четыре руки канцелярский шкаф. Несколько человек скорчилось у диванов, передвинутых к дверям.

— Гетти, — окликает меня Джулия, заметив нас. Она наблюдает за возведением баррикады. — Ты ее нашла.