Книга Львовский пейзаж с близкого расстояния - Селим Ялкут
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
Потом остались на неделю, уже вдвоем, еще одна пара набивалась в компанию с машиной. Но Ксения Николаевна решила мудро, именно правильно, она потом поняла, другой вариант был бы хуже. Арнольд Петрович — душа общества, любит внимание, и сам достоин. Такой мужчина на дороге не валяется. И она рядом с ним не будет клушей. Но пока лучше побыть вдвоем. И они прожили эту неделю именно вдвоем, никого не подпускали. Ходили много, зарядка, конечно, ну, и море, море. Этот фестиваль оказался как подарок судьбы, Ксения Николаевна к концу даже могла вспоминать без раздражения, конечно, далеко не все. Ей еще предстоит после возвращения. Одна из лауреаток просила Арнольда заняться. Ксения Николаевна только вздохнула. А что, Петухова лучше? Это его работа. Ей, кстати, тоже кое-что предлагали, Ксения Николаевна деликатно отстранилась, дала понять, она здесь не одна. Но если, действительно, роль, если, действительно, работа, как ее уверяли. Визитку она засунула глубоко в чемодан, еще не хватало, что Арнольд на нее наткнулся. Через месяц позвонит, когда у них прояснится. Этот, правда. просил раньше. Будет видно, что загадывать. Счастье оно, как облако, движется, колышется, пока живешь так, собственной руки впереди не увидишь, растопыренных пальцев, и не нужно, блуждаешь, как во сне (некоторые, которым наяву не дано, говорят, что оно и есть — сон), а потом рассеется внезапно, впереди свет, холодная ясность, день в декабре. Счастье кончилось. Так что наперед загадывать.
По приезде Арнольд Петрович почти переселился к ней, иногда только сбегал, говорил, что нужно побыть одному, хорошо, что у них есть еще квартирка. Ксения Николаевна откровенно говоря, рассчитывала ее сдавать, хоть однокомнатную, но спорить пока не стала. Это из тех же аргументов — пусть само отстоится, прояснится, и все станет видно.
Как приехала, столкнулась в лифте с соседкой. Еще одна новость, не самая главная, но лишила равновесия, напомнила, что одним — счастье, а для других жизнь идет просто, и хорошо еще, если так. Старушка, которую она выводила, лежит в больнице. Кажется, как давно это было, но Ксения Николаевна — отзывчивая, побежала справляться. Обошлось без переломов, только травма головы. Хорошо, что упала затылком в траву, на мягкое. Подозревали гематому, просветили компьютером, бесплатно, хоть предупредили, если найдут, все равно делать ничего не будут. Не было даже гематомы. Ксения Николаевна себе сливу готовила и старушке закрутила баночку. Могли и внучки ее сделать, но грех говорить — они разъезжались с утра. И вообще, хочешь сделать доброе дело — делай, а не попрекай других. Потом Ксения Николаевна взяла визитную карточку и задумалась. Это был ее первый секрет от Арнольда Петровича, мелкий пока, но грешок, не должна была она тайком от него брать. Теперь она ему показала, раньше забыла. И хорошо сделала. Арнольд Петрович просто вышел из себя. Когда? Где? А я где тогда был? — Это его вопросы. — Хорошо, хорошо. — успокаивала Ксения Николаевна. — Откуда я могла знать. Положила и забыла. Не буду я ему звонить.
— Нет, ты позвони. — Настаивал Арнольд Петрович. — Я хочу, чтобы ты позвонила.
Она позвонила, тот сейчас уехал. В Чернигов. Набирать команду. А ты знаешь, какая команда? Так вот, именно он по конкурсам красоты. А до того в райкоме комсомола, по культуре. Ну и, конечно, убежденный антикоммунист. — Как ты себе свою роль представляешь? — Настаивал Арнольд Петрович. — Как? Сценическое мастерство? Нужно оно им. Я тебе скажу, чем ты будешь там заниматься. Сводница. Вот ты кто. — Арнольд Петрович бросился к дивану, уселся на него в профиль, поставил руку локтем на спинку, подпер ладонью щеку, и так застыл. Трагически.
— А что делать? — Спрашивала Ксения Николаевна. — Как жить? Где деньги.
— Если ты намекаешь на квартиру, то я пока не могу. Мы репетируем.
— С Петуховой? Теперь эта еще. — Зловеще пересчитывала Ксения Николаевна. О том, что Петухова вернулась и снова хочет заниматься, Арнольд Петрович ее честно предупредил.
— Да, да. И тебе не мешает. Ты посмотри, как ты ходишь, — творческий человек — Арнольд Петрович легко уходил от бытовых сцен, вернее, переводил их на уровень искусства, эстетизировал.
— Как, как? А что прикажешь? И так сэконд хэнд. — Ксения Николаевна сказала сгоряча и пожалела, не нужно ему знать, вещи, как вещи. Но Арнольд Петрович внимания не обратил.
— Я не говорю, в чем. Я говорю, как. — Он вскакивал и показывал как Ксения Николаевна ходит. Грузновато. Она сама знала, в красном пиджаке не должно быть заметно. Но то осенью, нужно дожить. А пока, значит, засек. Обидно, мало того, что правда, так еще и утрирует. Плоскостопия у нее не было, это, извините.
— А как Петухова, ты не видишь? — Взрывалась Ксения Николаевна. — Вот именно. Я тебе скажу. Как эта самая… ходит. — Она не позволяла себе выражений, которыми, как известно, грешат все чаще многие женщины, значит, действительно, это был взрыв.
— Ничего подобного.
— А как? Ну, как?
— По правилам. Как будто пятак зажат между ягодицами и нужно пронести, не роняя.
— Вот именно. Пятак. Пора милостыней зарабатывать, пусть бабка моя научит.
— Ты не справедлива. — Стихал Арнольд Петрович. Он, вообще, был отходчив, золото, а не мужик. На таких бабы и ездят. — Петухова — порядочная. Даже удивительно. Уже давно могла в Нью-Йорке жить. Народные бегут, а эта ни с места. Пока, говорит, свое не отыграю, не уеду.
— А не много ли ты на себя берешь? — Тоже успокаивалась Ксения Николаевна. Тоже, ведь, редкая женщина, не стерва, ни капельки (разве только чуть-чуть). — Дуришь голову, там замуж бы вышла.
— Успеет. — Безжалостно резал Арнольд Петрович. — Ты посмотри, что я нашел. — И он зачитывал:
— Вот из-за таких как ты… — говорила неукротимая Ксения Николаевна, сгорая от любви к Арнольду Петровичу, душевной и плотской одновременно, а вернее одной большой любви — немедленно и сейчас. Это были ее последние осмысленные слова на ближайший час. Но не сказать их она не могла. — Вот такие, как ты, дурят голову этой несчастной стране. Романтики. А сволочь приходит и пользуется. Как это я еще тебя терплю…
До того дошла идиллия, что Ксения Николаевна отправилась проведать старушку. В другое время у нее от своих забот голова пухла, но тут она подумала, счастьем нужно делиться. Семье старушки было лестно. Ксения Николаевна и одна бы пошла, как женщина жалостливая, но Арнольд откликнулся. Он любил поговорить, как не хватает жизненного материала, кислорода, когда б вы знали из какого сора… Так же и в режиссуре, та же поэзия. С возрастом обособляешься, ныряешь в кокон, в скорлупу, прямо, как в природе, только, наоборот, там наружу, а тут внутрь, и теряешь связь с жизнью. А важно каждое ощущение, запах, слово, главное, чтобы естественно, жизнь такое придумает, такое подскажет, ни в какой голове не вообразить. А где реальность, как не в больнице. Дальше тишина, обрыв, здесь самое место битвы за жизнь, здесь не придуманное, без холостых патронов, все боевые.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Львовский пейзаж с близкого расстояния - Селим Ялкут», после закрытия браузера.