Ему оставили фонарь, который давал ровно столько света, чтобы можно было видеть пятачок перед собой. Стол, вобравший в себя гигаватты девственной энергии, покрылся густым слоем тускло поблескивающей пыли. Слава невольно вспомнил, как сидела на нем Аня в задравшемся красном платье, и его снова затопило бешеной злобой. Только теперь она уже была вовсе не бессильной.
Из приемной послышались торопливые шаги — в кабинет вошел глава Госбезопасности.
— Ваше Темнейшество! — поклонился он. — Я пришел сразу, как мне доложили.
— Сядьте! — властно приказал Слава, прекрасно понимая, что его дальнейшая судьба зависит от того, поверит ли ему этот опасный тип, притворяющийся снулой рыбой. Если да — он на коне. Нет — пиши пропало.
— Что с вами произошло? — спросил глава, нащупав стул.
— Меня похитили. Напали, усыпили и увезли. И только сегодня мне удалось бежать.
— Разумеется, — кивнул Слава. — Моя наложница Эмерис Бриссе, чиновник из министерства по делам гарема и дракон Базилио. Вы были абсолютно правы, подозревая их в заговоре. К сожалению, на меня напали сразу же после нашего разговора. Похоже, их предупредили.
— Но дракон?..
— Дракон, как выяснилось, оборотень. По ночам он превращается в эльфа, и они с Эмерис Бриссе состоят в любовной связи. Чиновник подсунул ее мне, рассчитывая уничтожить энергосистему королевства. Теперь они намереваются захватить Суперкомпьютер и уничтожить всю хранящуюся в нем информацию. Вы можете себе представить, чем это обернется для нашего государства? Это будет удар, от которого оно уже никогда не оправится.
— Мы должны предотвратить это! — глава Госбезопасности вскочил со стула, с грохотом его опрокинув.
— Разумеется! — Слава вздернул подбородок. — Я рисковал жизнью, но мне удалось бежать. Дракон превращается в эльфа в полночь, поэтому у нас еще есть время. Не знаю, как именно они планируют пробраться во дворец, возможно, у них есть здесь еще какие-то тайные сообщники. Но мы знаем их цель — Суперкомпьютер. А значит, знаем, где именно их ждать. Действуйте! А мне нужно привести себя в порядок.
21. Королевская тюрьма
За осквернение королевского башмака Аня схлопотала еще одну основательную затрещину. К разбитой губе и гудящей от боли голове добавились пульсирующая скула и глаз с основательно сузившимся полем зрения. Притом что она и без того плохо видела в темноте, а это в спецназе считалось существенным недостатком.
Впрочем, вокруг было не так уж и темно. Какие там интернеты-телефоны и прочие масс-медиа, сарафанное радио сработало на ура. К дворцу бежали толпы народу с факелами и фонарями. Ну как же, поймали главную заговорщицу, из-за которой приключилась тотальная катастрофа и всеобщий конец цивилизации. Аню со всех сторон окружали стражники, но люди напирали, и сдерживать их удавалось с большим трудом.
Отовсюду неслись проклятья и требования казнить мерзавку немедленно, подкрепляемые материальными знаками ненависти в виде тухлых яиц и прочих гнилых продуктов. Если бы не стража, ее просто разорвали бы на клочки.
— Вот тебе и минута славы, — пробормотала Аня, трогая языком шатающийся зуб.
Она пыталась разглядеть в толпе Васю, но, похоже, его увели раньше или в другое место.
Дьявол!
Не в любой ситуации стоит проявлять благородство и самоотверженность, ой, не в любой. Если б он послушался, ушел в подземелье, ей было бы легче. Она не отвлекалась бы на него, не смотрела, что с ним. И, вполне возможно, удалось бы уйти. Например, выбить окно, выбраться на карниз, оттуда вскарабкаться выше, на крышу. Или наоборот спуститься по лепнине. Или еще как-нибудь. В свалке, где все друг другу мешают, у нее был шанс. А вот теперь — уже очень сомнительно. Только дернись — скрутят так, что будет не шевельнуться. Дальше на руках понесут. А если вдруг чудом и удастся ускользнуть — вот тут уже толпа своего не упустит.
И все же Аня не прекращала смотреть по сторонам, оценивать обстановку и свои шансы на побег. Пока они были абсолютно нулевыми, но кто знает…
Королевская тюрьма находилась недалеко от дворца, ее окна выходили на ту часть рыночной площади, где высился эшафот. Очень удобно. Заключенные могли наблюдать за казнями, и зачастую это действовало на них так сильно, что для признательных показаний уже не нужны были никакие пытки. Впрочем, признательные показания еще никому не помогали.
Аню долго вели темными извилистыми коридорами, потом по винтовой лестнице вверх. Тут у нее, конечно, была возможность красиво рухнуть на голову нижнему конвоиру, но крутизна лестницы не оставляла шансов на благополучный исход. Да и конвоир, разумеется, был не единственным.
Еще один длинный коридор и наконец тупик. Две камеры с решетками вместо передних стен и небольшая комнатка для караульных в торце. В одной из камер Аня увидела Васю. Никакого освещения внутри, разумеется, не было, но свет факелов из коридора позволял разглядеть, что он сидит на куче соломы, прикованный к стене длинной цепью.
Один из караульных вставил огромный ржавый ключ в отверстие в стене, с усилием повернул, и решетка медленно поднялась. Видимо, этот механизм за ненадобностью не использовался десятки, а то и сотни лет. Конвоир втолкнул Аню в камеру, подобрал с пола цепь и наклонился, чтобы защелкнуть браслет на лодыжке.
Это был идеально подходящий момент. Решетка открыта, конвоира коленом в горло. В коридоре трое — второй конвойный и двое караульных. Но там теснота, она всегда на стороне того, кто знает, как ее использовать. Руки связаны за спиной — черт с ними, хватит ног и головы. Темнота, лабиринт коридоров — это тоже преимущество, хотя и очень сомнительное, если плохо ориентируешься. Выбраться самой, потом уже подумать, как вытащить Васю.
Ей не хватило одной секунды. Той самой секунды, о которой рассказывали опытные спецы. Можно тысячу раз, до автоматизма отработать стандарт на тренировках и гибельно промедлить в боевой ситуации. Просто потому, что это бой, и от твоих действий зависит, будешь ли ты завтра пить кофе и вытирать попу в туалете. Не всегда подобное знание мобилизует. Аня в бою не была ни разу. Даже Маринке однажды пришлось отстреливаться от боевиков, когда колонна в Чечне попала в засаду. А для нее все отработанное было лишь теорией. Практической теорией, если можно так сказать. Среди обычных людей Аня была профи, но среди профи — всего лишь любителем-чайником.
Надо было просто решиться и убить человека. Быстро, не раздумывая. Она знала, как это сделать, и отрабатывала приемы на манекене. Манекен неизменно умирал. Выбитый кадык еще можно вправить. Порванная трахея и сломанная подъязычная кость — это смерть. Ей рассказывали, что когда твой первый с оружием и нападает — легче. Если надо неожиданно напасть на безоружного — вот тут, бывает, и вылезает эта роковая секунда.
Щелкнул браслет — момент был упущен. Конвоир развязал ей руки, вышел и повернул ключ, решетка опустилась. Аня попыталась подойти к ней, но цепь натянулась и не позволила. Ее длины хватало, только чтобы сидеть или лежать на куче соломы. Или сделать несколько шагов до ведра, предназначенного для естественных надобностей. Которые предполагалось отправлять на глазах у караульных.
