— Тиш-ш-ше, — шептал Адильер, прижимая меня к своей щеке.
— Поклянись — прошептала я, едва слышно, — что ты будешь чесать и гладить меня до конца моей жизни
— Клянус-с-сь, кролик, клянус-с-сь, — прошептал наг, а его губы дрогнули.
— Жаль — снова икнула я, чувствуя, как дрожит мой маленький пушистый хвостик. — Жаль, что Адес Поклялся В вечной любви
Хвост снова сжался, предчувствуя близкий конец.
— Не мне, — заметила я. — А какой-то несуществующей принцессе с портрета!
— Так! Я что-то не понял! — заметил Адильер, замирая рукой.
— Я так не играю, — вздохнула я, а хвост уже колотил панику, предчувствуя, что сейчас его оторвут. — Он даже не знал, как меня зовут на самом деле! И ты не знаешь
— Ева, — усмехнулся Адильер, а я хвостик сжался. — Однаж-ж-жды ты с-с-сама мне вс-с-се рас-с-сказ-з-з-зала Только ты это не помниш-ш-шь Ах-х-х ты маленький, пуш-ш-шистый с-с-симулянт!
— Зато ты меня так никогда не чесал! — обиделась я, чувствуя, как от его взгляда хвостик подумывает отвалиться сам, чтобы не мучиться.
— Я тебя полдня начес-с-сывал! Ч-ч-чуть пальц-ц-цы по локоть не с-с-стер! — услышала я, пытаясь осторожно уползти с его ладони.
— Но сейчас ты чесал по-другому! Я — кролик, и мне виднее! — я честно попыталась спасти свою маленькую жизнь. — Тогда ты плохо чесал, а сегодня хорошо! Тем более, что ты поклялся чесать и гладить меня до конца моей жизни! Вот!
Я видела, как он смеется, глядя на меня усталыми глазами.
— Ваше Величество! — закричал кто-то. — Столица под нашим контролем! Какие дальнейшие приказы! Войска сдались!
— Не могу понять, з-з-зачем они нам с-с-сдалис-с-сь? — вздохнул Адильер, глядя на меня с усталой усмешкой. — Видимо, ес-с-сть х-х-хотят
В молчаливо застывшем зале послышался стон.
— Отойди, Котик! Еще бы немножечко и меня бы убили! Но ты защитил меня, — прошептала Аврора, открывая один глаз. Филипп вскочил на ноги, бросаясь к ее морде с криками: «Авочка!». Не знаю, какая пара в конкурсе заставила челюсти проломить пол, а, может, это и не пара вовсе, а чье-то заклинание, но все хранили гробовое молчание.
Я что-то не понимаю в их отношениях. Я видела, как на месте дракона снова была красавица в слегка разорванном платье, которую поддерживал принц, не сводя с нее глаз. Аврора подняла на нас глаза, вздохнула, бросая мимолетный взгляд на «Котика», который готов обдувать ее со всех сторон.
— Принеси мне водички! — простонала она, глядя на Котика, который метался между оставшимися столами, в поисках водички.
— Спасибо тебе, — вздохнула я, чувствуя, как чужая рука поджимает мой хвостик. Хвостик как бы радовался, но слегка тревожился, понимая, что заслужил.
— Я сделала это из-за благодарности. Нет, не за принца! Такого принца я всегда бы себе нашла, — усмехнулась она. — За то, что ты дала мне понять Даже если ты — огромный, зубастый, непобедимый и страшный дракон, ты всегда должна оставаться женщиной. Иногда слабой, ранимой и очень нежной!
— Вот водичка! Нашел! — Котик протягивал ей кубок, откуда Аврора сделала один ленивый глоток. — Ты как себя чувствуешь? Он тебя сильно ранил?
— Но это не означает, что нужный момент, ты не откусишь кому-то голову, — улыбнулась она, а я боялась посмотреть на нагушку, но потом осмелела, не смотря на руку, которая наминает мой хвост!
— Я теперь навсегда могу остаться кроликом, — вздохнула я, погладив его лапкой — И кроме почесания, мне, в принципе, ничего не светит- Я люблю тебя. Даж-ж-же пуш-ш-шистой з-з-заноз-з-зой! — усмехнулся очень злой волшебник, а я краем глаза видела бездыханное тело прекрасного принца, понимая, что в нашей сказке принц не нужен, а его клятва в вечной любви чуть не стоила мне жизни.
— Вот за что меня можно любить? Я понимаю, любить Аврору! Тут тебе и жена, и армия, и казначей! А я Я-то по сути никто. Просто девушка, которая попала сюда случайно! Я ничего в своей жизни особо выдающегося не сделала! За что ты меня можешь любить? — спросила я, глядя ему в глаза. — Скажи, чтобы хоть знала.
— Глупый вопрос-с-с. Ес-с-сли бы я з-з-знал, з-з-за ш-ш-што тебя люблю, то наверняка бы оторвал и ос-с-ставил с-с-себе! А ос-с-стальное пус-с-стил с-с-сеять с-с-смуту, раз-з-здор и с-с-смерть! — заметил Адильер, снова беря меня за хвостик кролика Апокалипсиса.
— Мне нужно зеркало Пусть принесут, — вздохнула я, а передо мной появилось огромное зеркало, в котором отражался нагушка, сидящий на императорском троне, и маленький, уже слегка чумазый кролик, который свесился с его ладони, глядя на перепачканную мордашку.
— Повторяй за мной, — прошептал Адильер. — Просто повторяй. Я люблю с-с-себя Люблю такую, какая я ес-с-сть
Я видела, как на глаза кролика навернулись слезки.
— Я люблю себя Люблю такую, какой я есть — всхлипнула я, глядя на маленького кролика, сидевшего на чужой ладони и всматривающегося в отражение. В горле кролика стоял ком.
— Я клянус-с-сь, что никогда не поз-з-зволю обращ-щ-щаться с-с-с тобой униз-з-зительным образ-з-зом, как это делала ты с-с-сама, — усмехнулся наг, пока я плакала, глядя на себя. — Я клянус-с-сь, что буду береч-ч-чь тебя, потому ш-ш-што с-с-сама с-с-себя береч-ч-чь ты не умееш-ш-шь
— Нагушка, — всхлипнула я, проглатывая ком. — Нагушка Я действительно сегодня испугалась, что могу умереть Я же не знала, что он даже не удосужился узнать мое настоящее имя И в этот момент я поняла, что очень люблю себя и не хочу умирать Я клянусь себе в вечной и искренней любви
Я сначала увидела какой-то странный свет, идущий от меня, а потом почувствовала, как свет проходит, словно пронзая насквозь. А через мгновенье, когда в глазах снова прояснилась я видела себя (, без ушек, сидящей на коленях у нага. Если, конечно, слово «колени» применимо к нагу!
— Получилось! — выкрикнула я, а сердце зашлось от радости. — Получилось! Неужели. Так! А что это ты там держишь? А? Змеюшка! Я тебя сейчас убью! Почему уши исчезли, а хвост остался?
— Но мне ж-ж-же нуж-ж-жно ш-ш-што-то гладить Пуш-ш-шистое. Вот х-х-х-хвос-с-стик и ос-с-стался Мой маленький х-х-хвос-с-стик! — прошептали мне, а я поняла, что бедному хвостику отдуваться за всех!
Я чувствовала, как он стекает с трона, глядя на присутствующих, которые ровным счетом ничего не поняли. Один, даже особо нахальный, заметил, что предыдущая сказка ныне покойного Адеса, была намного лучше! Но нам было плевать. Я стояла и прижималась к Адильеру, чувствуя, как он обнимает меня.
— Так! Я не поняла! Ты сказал, что если бы знал, за что я тебе нравлюсь, то оторвал бы это? — заметила я, сложив ручки у него на груди. — Ладно, все что тебе не нравит(ься, решило удалиться. Придется тебе оторвать себе все, что тебе нравится, пока есть такая возможность.
Я попыталась дернуться, но меня держали крепко-крепко, заставляя тихонько улыбаться.
