Глава 19
Незадолго до того, как «Брансид» должен был вернуться в космическое пространство Взаимозависимости – чего ни кораблю, ни его команде было не суждено сделать, – исчезли еще два течения Потока.
Первым стало течение от Марлоу к Кеалакекуа. Население обеих систем было невелико, и прямые рейсы между ними совершались от случая к случаю: обычное путешествие по течению Потока занимало месяц, а кружной путь через Бейлаган сокращал время перелета на десять дней – очередное напоминание о том, что время в течении Потока не обязательно соотносится с расстоянием между двумя системами, и о замысловатой сущности Потока, которую хоть в какой-то мере понимают лишь немногие.
А потому течение Потока между Марлоу и Кеалакекуа редко использовалось для законной торговли и путешествий, зато его облюбовали контрабандисты, пираты и все, кто готов был потратить чуть больше времени, избежав встречи с флотскими перехватчиками и местными таможенниками. Коллапс течения не привел к потере ни одного торгового или транспортного корабля. Все восемь пропавших кораблей с тысячей человек на борту принадлежали частным лицам или занимались незаконной деятельностью. Маршрутные листы и грузовые ведомости отсутствовали, как и сведения о прибытии и убытии. Тысяча человек попросту пропала без вести, а их заказчики, клиенты и любимые так и не узнали, что с ними стало, возможно даже не догадываясь, что корабли избрали именно этот путь.
Второе течение, более известное, связывало системы Гуэлф и Сегед, расположенные в густонаселенной и экономически развитой части Взаимозависимости. В силу природы Потока исследования графа Клермонта относительно его коллапса и сроков возможных разрывов еще не дошли до Гуэлфа, и, когда течение разрушилось, торговля и путешествия между двумя системами были в самом разгаре. Случившееся стало неожиданностью, особенно для пребывавших в неведении жителей Гуэлфа.
Последствия оказались чудовищными. Пропали без вести десятки тысяч людей, в том числе два пассажирских корабля, «Звездный аллюр» и «Звездный оазис», на борту которых находилось десять тысяч человек. Торговля понесла убытки в миллиард с лишним марок. Перелет от Гуэлфа до Сегеда ранее занимал семь дней и восемь часов, а теперь – больше месяца.
Обратный путь, от Сегеда к Гуэлфу, оставался открытым, но Сегед остановил все транспортные перевозки, опасаясь аналогичного коллапса. Гуэлф прекратил все полеты к трем другим выходным отмелям Потока, пока не будет найдено объяснение случившемуся. Объяснения, пришедшего с Ядра, пришлось ждать больше месяца, в течение которого торговля понесла новые миллиардные убытки. Случившееся оставило в душе жителей Гуэлфа незаживающую рану.
Помимо исчезновения двух течений Потока проявился также эффект эфемерности, который Марс и Ройнольд вкратце описали в разговоре с Грейланд.
Между Окуси и Артибонитом возникло новое течение, просуществовало неделю, никем не замеченное, и исчезло столь же внезапно, как появилось. К счастью, ни один предприимчивый капитан не попытался войти в его временную отмель, поскольку время перемещения между двумя системами составляло порядка пяти недель – дольше, чем просуществовало само течение.
Еще короче была жизнь течения между Краем и Эндкирхеном – всего пятнадцать минут. Соответствующее обратное течение открылось семь минут спустя и исчезло еще через двадцать. Как и течение между Окуси и Артибонитом, оно осталось незамеченным в обеих системах. Но это означало, что открылось, пусть и ненадолго, двустороннее сообщение с Краем, самой изолированной системой Взаимозависимости, которая недавно стала еще более изолированной. То, что никто об этом не знал и этим не воспользовался, никак не меняло самого факта.
В Зале Памяти Кардения вызвала Рахелу Первую, первую пророчицу-имперо. Та молча стояла перед ней, ожидая вопросов.
– У вас когда-либо бывали сомнения? – спросила Кардения.
– В чем? – ответила Рахела Первая.
Ее собеседница рассмеялась – а что еще могла сказать Рахела? Кардения вызывала память первой имперо бесчисленное множество раз, чтобы обсудить природу видений и способы убедить в их истинности если не представителей аристократии, то хотя бы народные массы, для которых те в первую очередь предназначались. За все время бесед Кардении со своей прапрапрародительницей Рахела ни разу не демонстрировала (как в буквальном, так и в переносном смысле, поскольку ее изображение проецировали световые устройства, искусно вмонтированные в потолок Зала Памяти) ничего, кроме безмятежной уверенности в себе.
Отчасти, вероятно, это объяснялось тем, что собеседница Кардении была не настоящей Рахелой, но лишь набором воспоминаний и эмоций, оживленных с помощью эвристического искусственного интеллекта, который мог сообщить, что именно Рахела чувствовала в определенный момент времени, но сам этой эмоции не ощущал. То же самое относилось к эмоциям любого из восьмидесяти семи предыдущих имперо, включая отца нынешней. Кардения понимала, что, строго говоря, никто из этих имперо не существует в реальности и она всего лишь общается с Цзии, аватаром Зала Памяти, принимавшим обличье прошлых имперо точно так же, как сама она надевала новую сорочку. Но когда перед тобой стоит Рахела Первая или Аттавио Шестой, легко забыть, что ты разговариваешь не с реальным человеком.
