— Вижу, что фляжка. И вижу — непростая. Колись, давай.
— Ну-у-у… Вино. Я очень вино уважаю. Желательно — красное. Мои фляги чисто индивидуального действия получались, для собственного потребления. А теперь и угощать смогу… Нужно в нее налить что-то, неважно что, хоть воды болотной, хоть… эээ… неважно что. И через несколько минут — вуаля. Там вино. «Изабелла».
— Почему «Изабелла»?
— Мое любимое. Благословения очень помогли, спасибо, отцы.
— Еще что-то? Вижу, таишься, не все говоришь.
— Ну… Есть еще одно, не очень хорошее свойство. Если в нее налить человеческую кровь — выйдет не вино. А крепкий эликсир жизни. Только это разово, повторить такое не выйдет. И фляжка вообще перестанет быть волшебной.
Дымов аж подпрыгнул.
— Три литра крепкого эликсира! Да ведь это клад!!! Одной капли хватит, чтобы человека почти с того света вернуть!!! Стакана — игроку дополнительную жизнь подарить!!! Даже у князя в сокровищнице — разбавленный!
— И у меня немного двухпроцентного было, — вмешался Боромир. — Если бы не он — так бы и остался инвалидом безногим.
— Так, — Володимир Ярович деловито потер руки. — Какая кровь нужна? Любая? Или только девственницы или ребенка невинного? Сколько надо младенцев, чтобы три литра нацедить?
— Эй, окстись, изверг! — Ставросий вскочил и жутко покраснев заорал прямо в лицо офигевшему посаднику. — Ты что это удумал? На тебе что, креста нет? НЕ ДОЗВОЛЯЮ!!!
— В самом деле, успокойся Володимир, — Кондратий поддержал собрата по вере и мягко, но требовательно, протянул руку. — Сын мой, покажи.
— Отберете?.. Э-эх… а я так старался… — несчастному Пендалю очень хотелось зажать волшебную флягу. Но не похвастаться успехом ее производства он не смог.
— Я не сказал «дай». Я сказал «покажи».
С мрачным выражением лица Пажопье протянул сосуд епископу.
— Да, это Грааль… Узнаю ауру…
Осмотрел со всех сторон, перекрестил, принюхался, попробовал на вкус содержимое. Удовлетворенно причмокнул.
— Слаб человек, — сказал он, вертя в руках произведение плетено-бутылочного искусства. — Возникнет соблазн, возьмешь грех на душу… Вон, даже посадник наш, и то… Володимир, тебя как, отпустило уже?
— Да, — ответил Дымов.
Хотя было видно, что еще не совсем.
Вмешался обалдевший рыцарь. В последнее время на него чересчур уж много всего свалилось, и Полбу, в несвойственной себе манере, подтормаживал.
— Неужели Святая церковь поощряет такое? Ритуалы на крови! Попахивает… да что там — воняет колдовством за три версты! Ведь не может быть, чтоб Истинный Грааль!!!
— Молчи, воин! — Сверкнул глазами епископ. — Тут все не так однозначно… Эликсир этот — божий дар. И Грааль, конечно, не тот, о котором ты вспомнил. Но тоже чудо Божие. Есть нюансы. Кровь должна быть отдана добровольно. И без остатка. Святое Самопожертвование. И гарантированный билет в рай. И не любая кровь подойдет. Только христианина без груза больших грехов, всем сердцем желающего помочь ближним своим. Иногда, очень-очень редко, подобные сосуды попадают в наши руки… Последний я видел лет пятнадцать назад. Тогда кандидаты в святые старцы передрались за право его наполнить. Так-то… Кроме того, мощи отдавшего жизнь во благо детей Божьих становятся чудотворными. Ни одно создание тьмы или зла, сколь бы сильным оно ни было, и близко не подойдет к церкви, где они хранятся. Так что не колдовство это. Чудо. Но такое чудо не в тех руках — опасно.
Константин немного успокоился, а когда отец Ставросий подтвердил слова отца Кондратия, и вовсе поверил. Внушал крестоносцу нешуточное уважение русский боевой батюшка.
— Сделаем так, — сказал епископ. — Бутыль я тебе верну. А пробку нет.
— Но как же так! — вскрикнул корзинщик. — Вы же обещали!!!
За что немедленно удостоился воспитательного подзатыльника от крестоносца.
— Для малого чуда превращения воды в вино пробка не обязательна. Так что ты ничего не теряешь. А вот эликсир без цельного сосуда уже не создать. Так что не будет соблазна руки невинной кровью обагрить.
— Я не согласен, — уже спокойно сказал посадник. — Эта фляжка — вещь стратегическая и подлежит изъятию в казну…
— А тебя никто не спрашивает, сын мой, — твердо ответил епископ. — Будет именно так. Пусть уносят. И знают, что обязаны вернуться, флягу эту принести… Многим тысячам людей помочь. Но не сейчас, начнется свара, интриги, и будет хорошо, если никто не будет знать, где Грааль. К тому времени, как вернетесь, мы, возможно, и подходящего кандидата найдем. С Божьей помощью.
— Ну, ладно, — Володимир Ярович не мог оторвать взгляда от вожделенной фляги, снова оказавшейся в руках любовно поглаживающего ее Пендаля. — Давайте закругляться, мне в Новгород спешить нужно. Неспокойно у меня на душе… Чем там князюшка так озаботился, что ополчение собрать удумал? Тут нам чего осталось?
— Ауры встроить и тотем… Тьфу, прости, Господи, крест освятить. Ну и одеть рыцаря не мешает, а то он в подкольчужнике ходит, в подштаниках и шпорах. Хорошо не на босу ногу.
— Кондратий, я нужен еще?
— Отец Кондратий.
— Да ну тебя, надоел! Короче…
— Нет, да и я не особо. Разве что ауры указать, а освятить и вписать и Ставросий сможет.
— А чего тут думать? Дебафы на Крест не навесишь, это же не истукан языческий… Ауру Силы, Ауру Защиты, Ауру Здоровья и Ауру Ловкости. Он же воин-контактник. Как раз под него комплект. Ну, и пятой еще бы Ауру Света Истины прицепить. А то мало ли, набегут в инвизе всякие нинзи, они это дело любят.
— Откуда тут нинзи, с ума сошел?
— Думается мне, что он найдет. Он за два дня в десяти верстах от погоста супер-пета умудрился отыскать. Пет такой один, а нинзей до хрена. Так что вероятность высокая. Все. Некогда мне. Поехал, а то на войну опоздаю. А ты, Боромир, не жмись, выдай барону шмот, самый лучший под его статы.
— Так они же еще не все раскиданы!
— Ну ты человек грамотный, помоги. Потом направь и меня догоняй. Чую, пригодишься в столице. Все, все! Погнали, Кондратий.
— Отец Кондратий!!!
— Вот зануда…
…
Снаряжение не заняло много времени. Опытный Боромир быстренько подогнал кривые статы Константина под имеющийся доспех. Добил недостающие характеристики кольцами, браслетами и цепочками. Попытался навесить на уши крестоносца серьги-клипсы, за что чуть было не получил в ухо сам. По опыту крестоносца, серьги только евнухи носили, те, которых он еще в третьем Походе десятками вырезал. А они лишь писклявыми голосками проклинали и за подопечных женщин прятались.
В это время батюшка Ставросий снова пошел в церковь освящать крест. «Там, на святой земле и ауры мощнее получатся», — сказал он.
