Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
Вытащила его дочь. Глядя на него своими, наполненными слезами и ужасом глазенками, теребя его мотающуюся из стороны в сторону голову, она молчала. Это молчание трезвило. Уходить от этих глазок в запои он перестал разом. И разом перед ним открылся мир гражданки. Без грохота, мата и оторванных конечностей. И мертвых тел. Сотен, тысяч мертвых тел, еще вчера принадлежавших лопоухим мальчишкам…
И что такого могло произойти сейчас, что его тянет опять туда, в мутную пелену? С ним ничего не случилось. Отравили Федьку, взорвали машину Лешки, убили Кисловых, которых он толком не знал. А он чувствовал, что рушится его жизнь. Катя тому виной?
Он опять похолодел от одной только мысли о ней. И тут же его обдал жар стыда. За себя. За слабость и понимание, что он тридцать лет жил подлецом и только сейчас узнал об этом. И к этому стыду примешивалось еще какое-то стыдное чувство. Он хотел эту женщину, хотел до такой степени, что тряслись пальцы, держащие сигарету. Понимал, что болен, понимал, что никто его не сможет понять, но не мог сдержать стона, когда вдруг уходила грань реального, и он будто чувствовал ее рядом. И это можно было залить водкой, пусть на время.
– Привет, – Зотов устало опустился на стул.
– Как там Татьяна?
– В истерике. Она, Мотя, сына потеряла. Петька вчера умер.
– Ты же сказал, что он довел мать? Он был жив!
– Пока я с Татьяной возился, тещу в морг определял, он что-то вколол себе. Вечером прихожу, а он в отрубе. В больнице ничего не смогли сделать. Передозировка. Может, нарочно?
– Леш, а ты не замечал раньше, что Петька употребляет?
– Никто ничего не замечал. Даже Танька своим носом не учуяла. Ей ведь что главное, чтобы у дитятки денежки были да машина под задницей. Сколько раз ей говорил, что забаловала парня.
– Знаешь, Зотов, ты о нем как о чужом.
– Веришь, даже не стыдно. Никогда его понять не мог. Даже мальчишкой он был – кроме раздражения, у меня к нему ну никаких чувств! И ведь правда Федькиным отпрыском оказался. Я сегодня утром проснулся, альбом с его детскими фотографиями нашел. На одной ему лет семь, так вылитый Курлин! Как раньше не замечал?
– Не присматривался.
– Точно. Налей и мне водки, что ли!
– Ты же за рулем?
– Да хрен с ним. Поставлю вон на стоянку. Куда надо, пешком дойду. Наливай. Сам-то что обмываешь?
– Ничего, – Роговцев потянулся к графину.
– Врешь. Я тебя, Мотя, знаю. Ты так не пил с Афгана. Что случилось? Ты мне даже о встрече с Галаниной ничего не рассказал. Кстати, новость хочешь? Арина – ее родная сестра.
– Какая Арина? Твоя?
– Моя, теперь точно моя, – Зотов победно улыбнулся. – Вспомни ту маленькую девочку, которая тогда не вовремя домой вернулась. Это и была Арина. Вот так. Так что Катя?
– Катя… – Роговцев потер ладонью горящее лицо. – Катя чудом жива осталась. А я теперь, после встречи с ней, чуть жив…
– Матвей, между вами что произошло-то? Вчера?
– Было – расстояние в тридцать лет. А сейчас будто и не было его, – Роговцев все никак не мог решиться на то, чтобы рассказать Зотову о Кате все. Но и не рассказать он тоже не мог.
Зотов слушал и пил водку. Потому что без нее никак. Если верить, что ничего не придумано, становилось страшно. Он видел, что Матвей не в себе. И Зотов никогда не видел, чтобы тот плакал. А Роговцев из всех сил пытался говорить спокойно. Но только пытался, потому что срывавшийся слишком часто голос выдавал его.
– Понимаешь, с Надей все время было ровно. С первых дней. Она и сама такая. С ней ничего подобного в жизни случиться не могло. В принципе. Она никогда бы не рванула из города только потому, что остаться беременной без мужа – это дурной пример для младшей сестры. Да она и не подумала бы о сестре. Она мудро решила бы, что она, беременная женщина, становится центром внимания. Теперь все: мама, сестра, будущий отец ребенка – должны мерить свою жизнь по ее запросам. Коряво выражаюсь?
– Да нет, все понятно.
– Катя не хотела мне навязываться. Она не хотела вешать свои проблемы на мать. Она решила, что справится сама. И судьба ее за это жестко наказала.
– А ты-то в чем виноват? Ты же не знал о ребенке!
– Я мог с ней поговорить хотя бы. Ты понимаешь, я сознательно тогда решил для себя, что Катя меня разлюбила, как и я ее. Мне так удобнее было думать. Она мне призналась, что, когда я предложил ей «остаться друзьями», при этом назвав ее Катюхой, она оторопела. Тогда Катя пришла сказать мне, что у нас будет ребенок. А я ей – «Катюха»! «Подруги не рожают вам детей, рожают жены», – сказала она вчера, когда я ее упрекать начал. Я – ее!!! Господи, как же мне тошно! – Матвей опять опустошил полную рюмку. Роговцев уже смутно видел Зотова, было тошно на душе и в желудке. Но он вдруг понял, что готов выложить Зотову главное.
– Мотя, хватит тебе уже, – Зотов с сомнением посмотрел на почти пустой графин.
– Хватит, – согласно кивнул Роговцев. – Только я тебе сейчас скажу… Я не могу без нее. Вот так, уже сутки, не могу! На Надежду утром глянул и вдруг понял – колдовство закончилось. Она чужая, холодная, не моя.
– Не мели ерунду, Роговцев.
– Вот я так и знал, что ты ничего не поймешь! Но я все же скажу тебе! Я хочу ее себе вернуть! Всю, в пользование! Главное – не дать ей улизнуть, как тогда. Главное, держать, чтоб даже не мечтала! А Надежда меня давно не любит. Знаешь, с какого времени? С самого начала. Просто приколдовала она меня. А Катя колдовство сняла.
– Господи, Мотя, ну и надрался ты! Сам не понимаешь, что несешь. Пошли домой.
– К жене? Не пойду, – он замотал головой. – Пойду к тебе.
– Пойдем ко мне. Все равно Арина пока у Кати.
– У Кати? Тогда пошли туда. Я с ней поговорю. Она поймет. Я знаю, она меня любит!
– Роговцев, ты достал уже! Хочешь все испортить? Куда ты с такой рожей? Что ты сейчас связного произнести можешь? Проспишься, тогда решим, – Зотов подозвал официантку, расплатился с ней и подтолкнул Роговцева к входной двери.
– Ваш друг вчера здесь с женщиной одной был, – догнала его другая девушка в белом фартучке. – Я вспомнила. Эта женщина была здесь, в кафе, когда убили того фотографа. Она сидела вон за тем столиком. Но, правда, быстро ушла. Еще до того, как все случилось.
Зотов остановился. Вот, похоже, и найден убийца Курлина. Все же Катя. Да, отравление – это чисто по-женски. Но зачем же так круто? Федька-то в чем виноват? Или все же Матвею бокальчик с коньяком предназначался? И как она могла все просчитать?
Зотов посмотрел на Роговцева, пытающегося натянуть куртку. «Завтра это чудо протрезвеет, я с ним поговорю. Хотя Беркутову позвонить нужно уже сегодня. Уже сейчас», – подумал он, доставая одной рукой мобильный из кармана, другой поддерживая друга.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
