Корабль-призрак, который не взял нас на борт
Дорогая Лапочка!
Как жить тем из нас, кому не настолько повезло, чтобы «просто знать», определить, хотим ли мы иметь ребенка? Мне сорок один год, и до сих пор мне удавалось откладывать это решение, пока я приводил в порядок все прочие составляющие своей жизни. Вообще говоря, мне нравилась моя бездетная жизнь. Интуиция всегда подсказывала, что со временем я так или иначе определюсь с чувствами отцовства, связанными с перспективой появления детей, и последую за ними туда, куда они меня поведут. Итак, мой путь привел меня к тому моменту, когда у всех моих сверстников появляются дети, и они взахлеб рассказывают о чудесах (и, разумеется, об испытаниях) своей новой жизни, в то время как я продолжаю жить, как прежде.
Мне нравится моя жизнь. Если я стану отцом, потери неизбежны. Речь идет о таких вещах, как покой, свободное время, спонтанные путешествия, отсутствие обязательств. Я это по-настоящему ценю. Уверен, что их ценят все, но мне кажется, что на шкале человеческой жизни я больше склоняюсь к иному уровню, нежели большинство людей. Откровенно говоря, я не готов от всего этого отказываться. Боюсь, что, став отцом, буду скучать по своей «прежней» жизни.
У меня, как у мужчины, больше пространства для маневра в том, что касается биологических часов, чего не скажешь о моей партнерше, которой сейчас сорок лет. Она также пребывает в сомнениях, стоит ли заводить ребенка, и хотя поводы для наших сомнений могут разниться, в основном мы оба задаемся одними и теми же вопросами. В данный момент мы пытаемся уловить четкий сигнал среди шумовых помех: хотим ли мы ребенка потому, что он действительно нам нужен, или подумываем о нем, потому что боимся впоследствии сожалеть, что у нас его нет? Мы сейчас оба понимаем, что время для размышлений истекает и нам нужно разобраться во всем и сделать решительный шаг.
Пытаясь представить себя в роли отца, я часто мысленно возвращаюсь к двум своим замечательным кошкам, которые жили у меня с моих двадцати двух лет и до тех пор, пока два года назад я не похоронил их на заднем дворе. Котята родились недоношенными, а их мать была слишком больна, чтобы заботиться о них. Я кормил их из соски, просыпался посреди ночи, чтобы подтереть им попки, был рядом на всех этапах их развития и обожал их. Я воспитал их доверчивыми, ласковыми созданиями. И делал это сознательно, даже думал в то время, что это отличная подготовка к тому времени, когда у меня появится ребенок, если это покажется мне правильным решением. Я был для них настоящим папочкой. И мне это нравилось! Однако при этом мне нравилось и то, что я мог поставить на пол дополнительные миски с кормом и водой и отправиться в другой город на трехдневный уик-энд.
И вот теперь я обдумываю вопрос о том, стоит ли становиться отцом. Обдумываю его всерьез и обстоятельно. Лапочка, помоги мне.
НерешительныйДорогой Нерешительный!
У Тумаса Транстрёмера есть стихотворение, которое я обожаю. Называется оно «Голубой дом». Я вспоминаю его каждый раз, когда обдумываю вопросы, касающиеся решений, которые, однажды приняв, нельзя отменить. Это стихотворение – рассказ мужчины, который стоит в лесу рядом со своим домом. Он смотрит на свой дом из этого наблюдательного пункта и видит его так, как будто только что умер, – «видит дом с новой стороны». Это замечательный образ – только что умерший человек посреди леса – и поучительный. Взгляд на привычное с новой, более отдаленной перспективы, обладает побуждающей силой. Со своего наблюдательного пункта лирический герой Транстрёмера способен увидеть свою жизнь такой, какая она есть, осознавая при этом и те жизни, которые он мог бы прожить. Это стихотворение задевает во мне сокровенную струну, потому что оно и печально, и радостно, и убийственно правдиво. У каждой жизни, пишет Транстрёмер, «есть корабль-близнец», который идет «совершенно иным курсом», чем тот, который мы в конечном счете избираем. Мы хотим быть иными, но это невозможно: люди, которыми мы могли бы быть, проживают иную (фантомную) жизнь, нежели те люди, которыми мы являемся.
