Глава 1
Университет
МНЕ, КАК И ЛЮБОМУ из нас, нравятся далеко не все дни. Среди них есть те, которые тихо раздражают, – своей бессмысленностью, меланхолией и унынием, которые нападают вместе с дождливой погодой или плохим самочувствием. В моей жизни такие дни случаются несколько раз в месяц, но я стараюсь не обращать на них внимания. Есть те, которые неимоверно бесят своей суетой, – нужно успеть сделать множество дел. Ты бегаешь туда-сюда в суматохе, но ничего не успеваешь, и все буквально валится из рук. Такие дни в моей жизни бывают редко, однако неизменно выводят из себя.
А еще есть те, которые ненавидишь до зубовного скрежета, – таких дней всего лишь несколько в году. И первое сентября – именно такой. Это не просто день, когда заканчиваются каникулы и наступает учеба. Это первый день осени. Поры, когда в груди что-то переламывается и медленно умирает вместе с золотой и багряной листвой на деревьях. Но я решила, что и этот день встречу с улыбкой. Назло осени! Тем более это последнее первое сентября – осталось учиться лишь год. И настанет свобода… Если, конечно, я не решу пойти в магистратуру.
Это первое сентября началось у меня за шесть минут до звонка будильника. Я проснулась и тут же уставилась на циферблат в тщетной надежде, что смогу поспать еще часик или два. Как бы не так! Нужно было вставать. Я с трудом подняла себя с кровати, потянулась, разминая мышцы, и сладко зевнула. Единственное, что меня радовало сегодня, – встреча с университетскими подружками, с которыми мы не виделись почти полтора месяца. Учиться совершенно не хотелось, и душой я все еще была на море.
– Это будет хороший день, – сама себе сказала я и улыбнулась своему отражению. Оно улыбнулось в ответ. – Ты крутая, Дашка.
Я сделала небрежный хвост – после сна волосы, достающие до плеч, кудрявились больше обычного. И в шортах и свободном топике на лямках пошла на кухню – варить кофе. Родители еще спали, и в квартире стояла звонкая солнечная тишина. С кружкой в руках я вышла на балкон, распахнула створки и вдохнула свежий утренний воздух, заставляя себя поверить, что сегодня и правда чудесный день. Солнце, птички, запах сигаретного дыма, бьющий мне прямо в нос и… полуобнаженная девица на соседнем балконе.
Едва увидев девицу, я чуть не подавилась от неожиданности. Ибо балкон был матвеевский – он находился вплотную к нашему. Когда-то в детстве Даню строго наказали за то, что он пытался тайком перелезать со своего балкона на наш, но мы часто сидели с ним каждый на своем балконе и болтали. Понятно, очередная Данина подружка. Симпатичная, тоненькая, одетая в его рубашку, которая не слишком сильно прикрывала бедра. Она курила.
Настроение вмиг испортилось. Его портило любое упоминание о Клоуне. А стоило мне его увидеть, так в душе и вовсе начинала бушевать гроза. Клоун не замедлил появиться, словно по заказу. Он вышел на балкон, встрепанный и сонный, перекинулся с девицей парой слов, и она обняла его. Я с отвращением глянула на Матвеева – мы не виделись все каникулы. И не то чтобы он изменился, но, кажется, его плечи стали чуть шире, волосы немного выгорели на солнце, сам он загорел, из-за чего его серые глаза казались ярче. А на руке появилась новая татуировка – от локтя до запястья. С четкими гранями и линиями, объемная, выполненная черной краской. Кажется, это была львиная морда, обрамленная причудливым геометрическим узором.
Он стая еще красивее.
Или я просто давно его не видела?
Черт. Черт. Черт.
А потом Клоун заметил меня. И улыбка исчезла с его лица. Он не мог терпеть меня так же, как и я его. Это была холодная война. Наша личная война. Я сделала вид, что меня тошнит. В ответ он нетерпеливо махнул кистью, явно говоря мне, чтобы я убралась. Я тут же сложила средний и указательный палец вместе и сделал вид, что выстрелила себе в висок. Матвеев поморщился.
Девушка повернулась ко мне – на ее губах была вежливая улыбка. Наверное, она решила, что мы соседи. Хотя мы были врагами. Видимо, она спросила, кто я. Матвеев, вдруг жестко улыбнувшись, ответил что-то, и девушка рассмеялась. В лицо мне бросилась краска – она явно смеялась надо мной. Клоун что-то сказал обо мне.
– Что-то завоняло, – громко сообщила я, высунувшись из балконной створки по пояс. – Наверное, дешевками.
Они меня услышали. Девица нахмурилась. Даня перестал улыбаться. Я чувствовала себя победительницей в этом маленьком раунде до тех пор, пока порыв ветра не взметнул мой свободный топик выше, чем того требовали приличия. Я дернулась от неожиданности и пролила на себя кофе – хорошо, что я по привычке разбавила его молоком! И если девица повернулась ко мне спиной, то проклятый Матвеев явно что-то видел. Вот же неудача, а!
Я моментально одернула мерзкий топик, пообещав себе мысленно, что обязательно выброшу его, а Клоун поднял палец вверх.
– Кажется, в воздухе носится дух неудачницы, – громко сказал Матвеев и ухмыльнулся.
Наверное, мои щеки стали свекольными от смущения. И я поспешила убраться с балкона. Сердце под этим самым предательским топиком билось как сумасшедшее.
Вот дерьмо. Есть такая примета, моя личная: увидишь эту обезьяну с утра, и весь день наперекосяк. Наверное, можно подумать, что видимся мы часто – живем ведь на одной площадке. Но это не так. Во-первых, хоть мы и учимся в одном университете, наши корпуса находятся в разных концах города. И я встаю и уезжаю раньше, чем Матвеев. Во-вторых, у нас абсолютно разные компании, и мы нигде не пересекаемся. В-третьих, мы больше не заходим друг к другу домой. Мы изредка встречаемся лишь в подъезде или возле дверей да видим друг друга на разных сторонах улицы. Ну, или на балконе – как сегодня.
Как же я его ненавижу! Больше трех лет прошло после нашей ссоры, и, казалось бы, она должна была потерять значение в наших глазах, но этого не произошло. Я раз за разом пыталась убедить себя, что ненавижу этого человека. Иногда получалось. Я приняла душ, привела себя в порядок, подкрасила ресницы, намазала губы тинтом – так, как учила Танька. И села за стол – мама как раз приготовила завтрак. Не знаю, как она успевает делать все и при этом работает. Я лично с трудом успеваю вовремя собраться.
– С первым сентября, Дашка, – весело сказал папа, который каждый раз в этот день поздравлял меня. Он всегда веселился, глядя на студентов и школьников, – для него эта дата давно была неактуальна.
