Горничная, расставив на столике судки и тарелки, безразличным взглядом скользнула по лицам и собралась было уходить, но уже в дверях обернулась и спросила:
— Простите, вы, случайно, не Павел Северин?
— Случайно, да, — ответил Павел.
— А вы мне книгу не подпишете? Я так люблю, как вы пишете! Одну секундочку, подождите, я принесу.
— Не нужно, у меня есть последняя, только что изданная. — Павел достал из дорожной сумки томик в дорогом супере и, раскрыв, посмотрел на горничную: — Вас как величать?
— Алиса.
Размашисто написав: «Алисе, в благодарность за заботу. Павел Северин», протянул книгу:
— Держите, Алиса.
— Огромное вам спасибо, девчонкам покажу, умрут от зависти. У вас такая жена красивая, счастья вам.
Когда за Алисой закрылась дверь, Павел чуть виновато посмотрел на стоящую у стола Наташу:
— Я не хотел, чтобы печатали мои фотографии, но в редакции настояли. Вот результат.
— Но ведь это так здорово, когда узнают на улицах!
— Ната, ты будешь смеяться, но это произошло впервые. Я вообще первый раз книгу подписываю.
День как-то враз сменился ночью, вдали зазвучала музыка, через распахнутую балконную дверь морской бриз принес запах йода и водорослей. Огоньки свечей трепетали и отбрасывали робкий свет. Вино в бокалах казалось черным и густым, как смола. Тело Наташи, освещенное неверным светом, нежно светилось в полумраке. Павел стоял у балкона. Ветерок охлаждал его. Пережитое минуту назад не отпускало его, не исключено, что он уже забыл, каковы другие женщины, а быть может, такое возможно только тогда, когда двое любят по-настоящему. Но то, что он сейчас испытал, наполняло все его тело такой силой, такой мощью, что казалось, он сможет сдвигать горы. Не было того чувства усталости и отупения, которое присутствовало всякий раз после секса. Хотя смело можно утверждать, что то, что произошло между ним и Наташей, к сексу не имело ни малейшего отношения. Это была Любовь, та, о которой он столько написал, которой посвятил так много возвышенных строк, о которой мечтал, но так и не встретил за всю свою жизнь.
— Павел, иди ко мне! — нежно позвала его Наташа.
Павел шагнул к ней — и вновь провалился в кипящий котел страсти, стонов, жарких признаний.
Несколько дней они провели в Симеизе, но дорога позвала их дальше. Оставив позади Ялту, дорога начала забираться все выше в горы.
— Мы что, уезжаем от моря? — спросила Наташа.
— Нет. Я хочу показать тебе Демерджи.
— А это что такое?
— Гора, очень красивая. Скоро ты сама все увидишь.
Действительно, вскоре Павел остановил машину и, зайдя на небольшой базарчик, купил для Наташи легкие удобные кроссовки и воду в большой пластиковой бутылке.
— Вот, переобуйся, и можем трогаться в путь.
— Мы что, полезем на вершину? — с изумлением поинтересовалась Наташа.
— Не совсем на вершину, но по камням в кроссовках удобнее.
Утреннее солнце уже основательно припекало, но здесь тропинка свернула в рощицу, и дальше их путь проходил в относительной прохладе. Понемногу забираясь все выше и выше, Павел, наконец, вывел Наташу на лавандовые плантации. Нежный запах лаванды кружил голову. Хотелось петь от восторга и счастья. Наташа даже не представляла себе, как же может быть замечательно рядом с любимым. Далеко внизу простиралась безбрежная ширь моря. Легкий бриз нежно ласкал ее обнаженные руки и плечи. Там, на побережье, кипела жизнь, а здесь они были одни. Только крутые скалы впереди, оглушающий запах лаванды, сияющее солнце и бескрайнее море в туманной дымке. Незаметно они поднялись довольно высоко. Суровые, изъеденные ветрами скалы окружали их. Наташа прикасалась к нагретым солнцем камням, удивлялась непонятно каким чудом растущим на отвесных стенах деревьям.
— Павел, здесь все такое сказочное! Даже не верится, что такое чудо сотворила сама природа!
— Я же тебе говорил, Крым — необыкновенная земля. Здесь есть абсолютно все. А ты ведь еще не видела пещер!
— Ну да, не видела! А Чуфут-Кале? Разве это не пещеры?
— Нет, я имею в виду настоящих! Со сталактитами и прочими подземными чудесами.
— А здесь разве и они есть?
— Разумеется. Самые ближние — на соседней горе. На Чатыр-Даге. Вон там! На плато. — Павел показал на высокую, с виду неприступную гору в той стороне, откуда они пришли.
— А туда можно попасть?
— Для нас с тобой нет ничего недоступного. Если хочешь, можем отправиться туда сейчас же.
— Но ведь нам туда не взобраться! Я отсюда вижу, там отвесные стены!
— Значит, ты еще не заметила особенности крымских гор. Пошли, здесь есть более короткая дорога.
Пока они добирались до машины, Павел объяснил Наташе, что здешние горы довольно пологие с севера, а к морю обрываются вертикальными стенами. Именно по этой причине южный берег надежно защищен от холодных северных ветров.
— Вот когда нужен кондиционер! — вздохнул Павел, распахивая дверь. Из нагревшегося на солнце салона ударило, как из жерла печи. — Делать нечего, на ходу остынет. Садись.
Действительно, через несколько минут в машине посвежело. Ветер, врываясь в открытый люк, играл с волосами Наташи. Она только улыбалась, подставляя прохладному воздуху разгоряченное лицо. Через несколько километров Павел свернул на тихую проселочную дорогу. Попетляв немного в долине, дорога незаметно превратилась в узкую тропу и начала поднимать довольно круто в гору. Со всех сторон к ней подступали вековые деревья. Местами тропа прижималась к крутому склону, и тогда справа виднелась глубокая пропасть. Открывшаяся впереди поляна с небольшим домиком означала окончание путешествия.
— Все. Отсюда только пешком. Ты не слишком устала?
— Нет. Я готова идти куда угодно.
— Замечательно, тогда вперед! — Павел взял Наташу за руку и повел по неприметной тропинке сквозь заросли колючего кустарника. Когда кустарник закончился, перед Наташей раскинулось бескрайнее каменистое пространство.
— Это и есть Яйла? — спросила она у Павла.
— Да, она самая. Раньше здесь пасли овец. Теперь это заповедная зона. Видишь тропу? Вперед по ней. Тут на плато несколько пещер, мы с тобой пойдем в Тысячеголовую.
— Странное название. Почему такое?
— Есть несколько легенд. Одна из них гласит, что однажды враги напали на народ, живший в этих местах. Силы были неравны. Оборонявшиеся вынуждены были укрыться в пещере. Тогда враги зажгли у входа огромные костры. Ни один человек не выбрался. Все племя осталось в пещере.
— Ты серьезно? Это правда?
— Не думаю, скорее всего, пещера служила кладбищем. В древности в Крыму жили огнепоклонники. Поскольку все стихии священны, они не хоронили своих усопших, не сжигали их тела на кострах. Не отправляли в последний путь по воде. Просто складывали в уединенных, укромных местах. В пещерах, например.
