Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
– Как это мило, – усмехнулась Кора. – Тайная любовь к прислуге. Как это мило, черт побери! – Она откинула голову назад и захохотала.
– Замолчи! – взревел Семен Германович.
– Ничего себе… – выдохнула Лера, округлив глаза. – Ты с ним спишь? Охренеть!
– Замолчите обе! – повторно взревел дядя, схватился за сердце и рухнул в рядом стоящее кресло. – Замолчите… – просипел он, тяжело дыша. – Я не желаю… Как ты могла!
Взгляд Семена Германовича был устремлен на меня, теперь дядя казался не воинственным, а раздавленным. Его лицо дергалось, потухшие глаза выражали душевную и физическую боль. Нет, он больше не торжествовал и не походил на победителя, с удовольствием отомстившего за обиду. Нет.
Отчего так?
Но у меня не осталось сил, чтобы понять и объяснить эту резкую перемену.
– Давно вы встречаетесь? Ты же любила Павла… Куда катится этот паршивый мир! – Лера вскочила и сжала кулаки. – Ты подцепила Тима! Что… что они в тебе все находят?! Ты длинная, тощая и нескладная! У тебя фигуры нет! И ты глупая. Да, глупая! Бесконечно! Навсегда! Тебя нужно отправить обратно в деревню. Как же хорошо мы заживем тогда! Как раньше!
– Достаточно, – вновь вмешалась в разговор Эдита Павловна и сцепила руки перед собой. – Оставьте нас.
Видимо, первая часть трагедии подошла к концу, наверное, она называлась «Обязательный прилюдный позор».
Подбородок Леры задрожал. Она встала, схватила с дивана маленькую подушку, гневно швырнула ее на пол и замотала головой. Прядь волос прилипла к губам, накрашенным темной вишневой помадой, лямка черной майки съехала с плеча… Я знала точно, что минимум один раз Лера предлагала Тиму близкие отношения и получила отказ (возможно, она предпринимала еще столь же безрезультатные попытки), и, конечно, теперь меня следовало ненавидеть больше, чем прежде.
– Бабушка, ты же выгонишь Тима? И ее выгонишь? – неестественно ласковым голосом спросила Лера. – Они тебя обманывали.
– Они обманывали всех, – хрипло произнес Семен Германович. – Похоже, вероломство в вашей семье, Эдита Павловна, передается по женской линии.
– А чего ты так расстроен? – томно поинтересовалась Кора. – Ничего другого от нашей пастушки ждать и не приходилось.
– Ты точно такая же!
– Нет. – Тетя улыбнулась и медленно поднялась. – В моих венах течет голубая кровь, я, в отличие от этой девчонки, – действительно Ланье.
– Она тоже Ланье! – рявкнул Семен Германович. – К моему великому сожалению!
– Ошибка природы, не более того. Формальность, – пожала плечом Кора и добавила: – Я, пожалуй, пойду. Все самое интересное уже случилось.
– Я сказала, оставьте нас все! – прогремела Эдита Павловна и посмотрела сначала на бледного Семена Германовича, затем на раскрасневшуюся от злости Леру. А я глядела на бело-золотую напольную вазу (та сначала зазвенела, потом сжалась от грозного голоса бабушки).
К сожалению, судьба не дала нам с Тимом достаточно времени…
Чтобы подготовиться.
О, как много я бы отдала за десять минут разговора с ним! Нет, даже за пять минут! Самых коротких, торопливых, быстрых и важных минут! Не желая омрачать недолгие встречи правдой жизни, мы с Тимом избегали тех слов, которые сейчас могли бы сделать меня увереннее и сильнее. Сейчас – да, но не тогда…
Ничего, я справлюсь. Мне не надо бояться. Я имею право любить. Такое право есть у каждого человека.
Семен Германович, Кора и Лера покинули зал, а я мужественно приготовилась к худшему.
«Только бы у Тима не было неприятностей. Хотя бы больших…»
Эдита Павловна сидела молча несколько минут, по ее лицу скользили серые тени, пальцы на подлокотниках подрагивали, украшения сверкали, глаза прожигали меня насквозь. Чтобы немного отвлечься, я принялась старательно думать о Симке, о Матвееве, о Нине Филипповне и о Бриле. Вокруг меня много хороших, добрых, понимающих… м-м… нормальных людей. Не все так плохо.
– Подобное я могла ожидать от Леры, не от тебя, – произнесла бабушка сухим, трескучим голосом. – Да, ты можешь совершать отчаянные поступки, но глупые, нелепые и преступные… – Она помолчала немного, а затем воскликнула: – Нет! Глупые и нелепые поступки ты совершать не имеешь права! – Морщины на лице Эдиты Павловны превратились в рыболовную сеть. Бабушка немного приподнялась, опираясь на подлокотники, а затем вернулась в кресло. – Как давно это продолжается?
Я сделала шаг вперед, в который раз вспомнила Нину Филипповну и ответила:
– Давно.
Тысячу лет, долгую, отчаянную тысячу лет… «Тим, где ты сейчас, где?.. Ты все знаешь? Нет, вряд ли, ты бы позвонил, предупредил…»
– Сколько?
– Я не стану обсуждать мою личную жизнь.
Эдита Павловна сдвинула брови и убийственным тоном насмешливо произнесла:
– Да? А если я раздавлю этого щенка? Если смешаю его с дорожной пылью, тогда ты снизойдешь до разговора со мной?
– Не смейте так говорить о Тиме! И не смейте причинять ему зло! – Слова сами вырвались из груди, но я не пожалела об этом. Я не имела права на трусость, и мне ни в коем случае нельзя было обращать внимания на трясущиеся поджилки. А они тряслись. О, как же они тряслись! – Тим и я… Мы два взрослых человека. Мы…
– Мы, – эхом повторила Эдита Павловна все с той же насмешкой. – Да, это «мы» существовало еще вчера, но сегодня его больше нет. – Взгляд бабушки стал колюч и сер. – Сейчас ты особенно похожа на свою мать, – с ненавистью добавила она. – Я помню каждое слово, сказанное ею тогда… Никогда не забуду, что она предала моего сына, предпочтя отца Клима Шелаева. Вашего «мы» больше нет. Я стерла его с лица земли.
До меня не сразу дошел смысл слов Эдиты Павловны, но потом мозг заработал с удвоенной силой. Что она сделала с Тимом?.. Что?
– Где Тим? – быстро спросила я.
– В твоей комнате, – усмехнулась бабушка и откинулась на спинку кресла. – В твоей комнате, дорогая Анастасия. Надо же, а мне казалось, я хорошо приглядываю за тобой… Может, это и неплохо, что ты сумела меня обмануть… Каких высот ты смогла бы добиться, если бы наконец поняла, что за кровь течет в твоих венах. Ланье. Ланье! Кора – моя дочь, Лера – одна из внучек, но ты… Ты та, которую я слишком долго ждала. Твоя жизнь – моя жизнь, запомни это! – Эдита Павловна встала с кресла и бесшумно глубоко вздохнула. – Ты принадлежишь этому дому, принадлежишь мне. Так есть и так будет.
Тим в моей комнате? Еще секунда, и я бы, как томная барышня, прокричала: «Воды, ах, дайте мне воды!» И замахала бы несуществующим веером…
Тим в моей комнате… Он жив, здоров и… ждет меня?
В первую очередь я подумала о нем, а уж потом до меня долетели другие фразы Эдиты Павловны. Нет, я не собиралась принадлежать дому Ланье, и то, что я была похожа на маму, являлось не досадным минусом, а огромным радостным плюсом.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
