18-е июля. День Примирения. Херсонская губерния. ХерсонИстория, впрочем, как и легенды, официально одобренные для учебных заведений замалчивают некоторые аспекты величайшего деяния всех времен и народов, но одно не вызывает ни споров, ни сомнений… Почему Великий Магистр Ордена Шарль Жозе Эжен де Латре в знаменательный час и день оказался в воде… Достаточно обрядиться в повседневную одежду рыцарей того времени и хоть на пол часа выйти из тени…
Шутка, конечно. Но, как говорится, в каждой шутке только доля шутки, прочее – сермяжная правда.
Никитин кое-как размазал пот по лбу такой же влажной ладонью, после чего совсем не благовоспитанно вытер ее о рубашку на груди. Лоб может оставаться влажным, переживет, а вот рукам, сжимающим баранку легкового паромобиля, летящего по мостовой со скоростью восьмидесяти верст в час, – категорически противопоказано. Ибо чревато… Но и рубашка больше влаги впитывать не желала.
Казаки, сменившие седла на заднее сиденье «Самары», тоже чувствовали себя не лучшим образом, несмотря на то что открыли все окна и горячий сквозняк продувал салон автомобиля насквозь. Они даже распустили ремни, расстегнули воротники, но светлая, выгоревшая на солнце ткань темнела уже не только под мышками.
– Господи Боже, твоя воля… – пробормотал негромко Кирьян, жадно прикладываясь к почти пустой фляге. – Воистину чертопхайка и душегубка… Совсем не то что верхом.
– Терпи, казак, атаманом будешь, – хмыкнул старший Запашный. – Через часок день на вечер повернет, вот и полегчает… А там, глядишь, и прибудем. Верно, ваше высокоблагородие?
– По расстоянию – да, а как получится – будем поглядеть. Не люблю загадывать… – ответил Никитин, поглядывая в зеркало заднего обзора. – И вообще, чему учит народная мудрость? На Бога надейся, а сам не плошай. Сейчас, устроим прохладу… – и быстро-быстро стал сигналить клаксоном. Чередуя краткие и длинные гудки.
Казаки-пограничники с удивлением узнали азбуку Морозова: «Прикрой, друг!»
Братья Запашные только переглянулись. Чудит офицер. Или тоже перегрелся? Какая прохлада посреди степи, когда на мили вокруг ни деревца, ни облачка. И что за друг такой, невидимый? Случаем не Всевышнему «сигналит»? От кого прикрыть? Да еще и скорость зачем-то сбросил. Раньше хоть ветерок обдувал…
Но додумать до конца эту мысль не успели, – слева и сзади к паромобилю, по степи двинулась, нагоняя, огромная тень.
– Характерник наш ротмистр, что ли? – прошептал Василию на ухо младший брат.
– В окно выгляни, дубина… – ухмыльнулся тот.
Младший Запашный последовал совету и высунулся наружу. Увиденное удивило его еще больше, чем мнимое колдовское умение Никитина. Метрах в двухстах выше и левее плыл огромный грузовой цеппелин, плавно забирая в направлении дороги. Аэростат двигался на приличной скорости, так что притормозивший паромобиль он догнал за несколько минут.
– Наслаждайтесь… – прокомментировал Никитин. – Долго он над нами висеть не будет, ветер попутный… Но, если не свернет, минуток пятнадцать наших… – и офицер чуть медленнее просигналил: «Спасибо!»
– Рассказать кому, не поверят… – тряхнул чубом Кирьян.
– Тютя… – пихнул его локтем Василий. – Забыл какой сегодня день?
В ответ с борта люльки замигал сигнальный фонарь системы Кулибина, подтверждая сообразительность старшего Запашного: «Доброго пути, друг! С праздником!»
Дюжины минут в тени хватило, чтобы перевести дух и отряхнуться от туманящего разум июльского зноя. А там и дома пригорода замелькали по обеим сторонам дороги… «Самара» въезжала в губернский город Херсон.
По случаю празднований, ворота усадеб украшали самодельные букеты из цветов, веток и прочей зелени. В домах побогаче не скупились и на разноцветные воздушные шары, гроздьями и гирляндами развешивая их над дворами. Кто мог – включал фонтан… Или хотя бы подвешивал повыше поливочный шланг.
Поперек улицы сверкал люминесцентными красками поздравительный лозунг:
«Мир вам, братья!»
Никитин притормозил, открыл бардачок, достал из него карту-схему города и протянул Василию.
– В северо-восточной части Херсона находится гостиница «Шелом и сабля». Посмотри, как проехать…
