— Выходит, в словах Анака есть доля правды? — уточнил Освальд.
— И да, и нет. Он видел… Впрочем, пусть все объясняет господин Пенриф.
— И что же он должен объяснить?
— Очень многое и ничего.
— Вы говорите загадками.
— Все, что связано с этим убийством, состоит из тайн и загадок, мистер Форд. — Художница на мгновение замерла, а потом быстро зашагала вперед, буквально таща своего спутника за собой. — Скажу вам так, мистер Форд: иногда, если человек влюблен, он теряет всякое чувство чести.
— Вы имеете в виду господина Пенрифа?
— Кого же еще? Он буквально поклоняется мне, а я… Я не могу ответить ему взаимностью, к его несчастью и, пожалуй, к моему собственному. И все же, пусть раньше я была слаба, теперь я стану сильной. Вы вот-вот все узнаете.
— Зная, как вы помогли сэру Ганнибалу, я бы не стал называть вас слабой, — тихо возразил ей молодой человек. — Полагаю, что не ошибусь, если предположу, что это вы предупредили баронета о том, что выписан ордер на его арест, а потом помогли ему бежать?
— Да. В Санкт-Эвалдсе я услышала, что сэра Тревика собираются арестовать. Зная, что он невиновен, я телеграфировала ему, что он в опасности, и назначила встречу на станции Гвинн. Он приехал, и тогда я отвезла его к заброшенной шахте. Но теперь ему нужно перепрятаться. Его могут найти и арестовать.
— И кто же узнал, что сэр Ганнибал там прячется?
Мисс Энн Стреттон посмотрела назад через плечо:
— Господин Пенриф.
— Как ему это удалось?
— Он проследил за мной, когда я отправилась отнести еду сэру Ганнибалу.
Молодой адвокат на некоторое время задумался.
— Мисс Стреттон, не могли бы вы ответить на один вопрос? — поинтересовался он в конце концов.
— Да, хоть на десять вопросов. Спрашивайте.
— Вы в самом деле верите, что сэр Ганнибал невиновен?
— Верю.
— Тем не менее вы сказали мне, что видели его на холме и…
— И попросила денег за то, чтобы держать язык за зубами, — быстро закончила девушка. — Совершенно верно, и я представляю себе, какого мнения вы обо мне после этой попытки шантажа. Но, как вы скоро убедитесь, мистер Форд, я не дьявол, и совесть моя не так уж и черна.
Освальд тяжело вздохнул:
— Ничего не понимаю.
Энн пожала плечами. Как раз в этот момент они остановились перед крыльцом особняка Пенрифов, и ее речь стала торопливой:
— Я могу все объяснить в трех словах, господин Форд. Я люблю сэра Ганнибала всем своим сердцем и пойду на все, чтобы спасти его.
— Но вы практически обвинили его…
— Хочу напомнить вам, господин Форд, что я сделала это вынужденно, по причине, которую вы скоро узнаете.
В эту минуту Пенриф, обогнав их, подошел к двери и открыл ее, перекинулся несколькими словами со слугой, а потом обратился к спутникам:
— Проходите в библиотеку. Там нас никто не побеспокоит. Не нужно, чтобы мать и госпожа Крент слышали, что говорит этот человек, — и он кивнул в сторону Анака.
Освальд молча повиновался, отпустив руку Энн. Та прошла в библиотеку через дверь, которую придержал Ральф, и села в кресло у камина, даже не потрудившись снять плащ. Хью вошел следом за Фордом. Тяжело протопав по ковру, он замер посреди комнаты, а потом неуклюжим движением стянул с головы кепку — жест, которого едва ли можно было ожидать от человека столь скромного происхождения. Пенриф закрыл за ним дверь и, пройдя в комнату, уставился на Анака, набы-чась и выпятив челюсть.
— Ну, а теперь, Карни, — угрожающе произнес он голосом, напоминающим ворчание простуженного медведя, — вы можете объяснить, что имели в виду, выдвинув подобное обвинение против меня и мисс Стреттон.
— С удовольствием, — объявил Анак, и, отойдя в сторону, оперся о стену. Он был похож на огромного зверя — больше всего на быка.
— Попрошу минутку, прежде чем мы начнем, — взял слово молодой адвокат. — Скажите, не господин ли По-луин надоумил вас обвинить мисс Энн?
Рабочий вздрогнул и озадаченно посмотрел на Форда:
— А он-то здесь при чем?
— Я полагаю, что Полуин подслушал наш с ней разговор, Карни, и, чтобы заткнуть ей рот, послал вас с обвинениями в самый важный момент, — объяснил Освальд.
— И зачем Полуину клеветать на девушку?
— Дело в том, что мистер Полуин, как он вам представился, замешан в убийстве и, подслушав слова мисс Энн, решил, что она знает о нем больше, чем он желал бы. Проще говоря, этот Полуин спешит впереди всех выскочить с обвинением, чтобы самому не оказаться обвиняемым.
— Так вы, господин Форд, утверждаете, что это Полуин убил Боуринга? — удивился Пенриф.
— Я ничего не утверждаю, — поспешно возразил юрист. — Я и сам еще ни в чем не уверен. Пусть сначала Анак расскажет свою историю, а потом я попрошу сделать то же самое мисс Стреттон.
— Мисс Стреттон ничего не обязана объяснять, — прорычал хозяин дома, уставившись на девушку.
Энн подняла голову. Лицо ее было бледнее, чем обычно.
— Я расскажу все, что знаю, Ральф, — тихо проговорила она.
— Вы же понимаете, к чему это приведет? — проворчал Пенриф в ответ.
Девушка кивнула и повернулась к Анаку:
— Говорите.
Рабочий смутился и опустил взгляд, не в силах посмотреть в глаза женщине, которую взялся обвинять. Он долго колебался, переминался с ноги на ногу, мял в руках кепку, словно не знал, с чего начать. Наконец, его прорвало:
— Ну, ладно… Вы правы, это Полуин попросил меня высказаться, — вызывающе объявил Хью. — Я рассказал ему о том, что видел, и он попросил меня держать язык за зубами, пока не придет подходящий момент. Когда я работал на пожаре, он показал мне на эту даму и ее оруженосца, — тут он ткнул пальцем в сторону Пенрифа, — и сказал, что сейчас, пока они вместе, лучший момент, чтобы выложить все как есть. Я видел, что они делали!
— Ну, — холодно протянул Форд. — И что же они делали? Убивали Джона Боуринга?
— Нет, этого я утверждать не стану, — грубо объявил Хью Карни. — Но я видел их незадолго до аварии.
— Может быть, вы объясните более внятно? — продолжал Освальд ледяным тоном. Он был уверен, что этот великан — всего лишь глашатай Полуина, который, судя по всему, и стоял за этим страшным делом.
— Я в тот день работал на карьере, — тяжело вздохнув, начал Анак, — и мне понадобилось сходить домой за динамитом. Я шел по тропинке. Над пустошами висел туман. А потом я услышал грохот падающего камня.
— Падающего камня? — с сарказмом переспросил Пенриф.
— Ну, тогда я не знал, что именно происходит. Но любой рабочий каменоломен с легкостью узнает этот звук. Правда, тогда я не обратил на этот шум внимания, решив, что он связан с работой в карьере.
