Главный вопрос в том, с чего этот клоун заговорил о стеганограммах. Он, ясное дело, пытается дискредитировать герцогиню в глазах Эдварда, только зачем? Анализировать всю эту ситуацию по ходу дела становилось трудновато. Требовалось время, чтобы подумать. Эдвард сделал усилие и собрался.
— Погодите-ка. Все-таки зачем герцогине кодекс? Что, по ее мнению, содержится в этом тайном послании?
— Детали не имеют значения, — вмешалась женщина. — Скажем только, что это могло бы причинить герцогу очень большой вред.
— Что «это»?
Эти двое снова переглянулись.
— Подобные вещи не обсуждают в приличном обществе.
— Ох, Бога ради, — не выдержал Фабрикант. — Выкладывайте уже.
— Если помните, я просил вас не вмешиваться, — сказал Ник.
— Я не ваш подчиненный, — спокойно возразил Фабрикант.
— Ограничимся тем, что это поставило бы в неудобное положение всех, кого это касается, — продолжила женщина. — Отразилось бы на судьбе большого человека, который ничем этого не заслужил, и бросило тень на древнее английское пэрство.
— Я что-то не улавливаю, — сказал Эдвард. — Если все так ужасно, зачем ей книга?
— Да она его ненавидит, — хмыкнул Фабрикант, а Ник метнул на него злобный взгляд. — Не врубаешься, что ли? На дух эту сволочь не переносит. — Фабрикант резко встал с места. — Ты извини меня, Эдвард. Честно. Меня надули — потенциальное участие герцога в моей компании дает им хороший рычаг. Мне велели устроить встречу, и я устроил, но я не…
— Довольно, — сказал Ник.
— Она разорить его хочет, Эдвард. Если она найдет кодекс, он потеряет все, что имеет…
— Хватит! — Сливочно-персиковое лицо Ника побагровело. — Мы порываем с вами всякие отношения, Фабрикант. Вам ясно?
Фабрикант посмотрел на них обоих и кивнул, чуть-чуть наклонив подбородок. Затем медленно, до нелепости тщательно сложил свою белую салфетку. Его побледневшее лицо напоминало Эдварду героя вестерна, который, получив пулю в живот, остается на ногах, чтобы не доставить удовольствия своему врагу. Уходя, Фабрикант попытался хлопнуть дверью, но мягкая обивка помешала этому осуществиться. Эдвард проводил его беспомощным взглядом.
Ник, тоже вскочивший на ноги, застегнул свой блейзер и сел. Женщина вела себя так, будто ничего не случилось, и Эдвард последовал ее примеру. С уходом Фабриканта вся эта затея стала выглядеть далеко не столь забавной. Ему хотелось поскорее закончить.
— Значит, кодекс — что-то вроде неразорвавшейся бомбы?
— Кодекс — просто абсурд, фантазия, — терпеливо, словно ребенку, повторил Ник. — Фантазия замечательной женщины, которая, как ни грустно, перестала быть собой. Можно ли выразиться яснее? Поверьте, герцог думает только о ее благе. Все, о чем мы вас просим, — это немедленно прекратить общение с ней. Вы теперь понимаете, как это важно?
Эдвард не знал, как ему быть. Продолжать игру или нет?
— Уясните же наконец, что с ней происходит, — вмешалась партнерша Ника, гневно изогнув безупречные брови. — Все, что бы вы ни сказали, питает ее бредовые иллюзии. Вы только ухудшаете ее состояние.
Эдвард неопределенно кивнул, почти уже не слушая, что она говорит. Что они собираются делать — подключиться к его телефону? Почему бы им просто не оставить его в покое? Ему было трудно связывать одно с другим — то, что разыгрывалось здесь, все больше смахивало на приключенческий роман в бумажной обложке. Что ж, если сыщика изображает он, то одного сэра Златокудрого маловато, чтобы заставить его отказаться от дела.
— Ладно, — сказал он со вздохом. — Обещаю больше не контактировать с ней.
Это он мог обещать — он ведь ни разу сам не звонил герцогине. Даже номера ее не знал.
— Вот и хорошо, — сказал Ник.
Женщина, встав, протянула руку неловким примирительным жестом. Эдвард пожал ее. Встреча, несмотря ни на что, подошла-таки к концу.
— А где в Нью-Йорке помещается офис герцога? — по-товарищески спросил он.
— Не могу вам сказать, — ответил Ник. Женщина, так и не назвавшая своего имени, занялась счетом. — Никогда там не бывал. Я выступаю в качестве консультанта, работаю по гибкому графику. Основную часть времени я занят у «Эсслина и Харта».
— Где? — Эдвард подумал, что не расслышал.
— Да-да. — Ник говорил в точности как корреспондент Би-би-си, ведущий прямой репортаж из Кваквадугунии. — Разве вам не сказали? Раньше я работал в Лондоне. Я тот парень, которого прислали на ваше место.
Вечером Эдвард, как всегда, таращился на монитор у себя в квартире, но на этот раз не в одиночестве. Стул перед компьютером занял Зеф, а Эдвард смотрел из-за его плеча.
— Ну, чувак, — сказал Зеф, — просто не верится.
— Я знаю.
— Да нет, не знаешь. — Шок на лице Зефа смешался с бешенством. — Я в самом буквальном, блин, смысле не могу в это поверить!
— Не могу объяснить, как это получилось.
— Вот и я не могу!
Зеф для порядка повозился с клавишами, перемещая ракурс туда-сюда. Даже Эдварду, желавшему как-то развеяться после осложнений, обвалившихся на него этим утром, противно было на это смотреть. Ему следовало, и не мешкая, принять несколько нелегких решений, а он вместо этого пялился на экран. Картинка, которую он там видел, всю последнюю неделю оставалась одной и той же: подземный лагерь племени, во главе которого он как бы стоял. Снег сыпал сквозь решетки на потолке и таял на бетонной платформе, где безучастно, ожидая его приказаний, сидели его соплеменники. На путях бесшумно горел дымный костер, сложенный из деревянного крепежа. Плоский пейзажик в ящике, жалкая имитация трехмерного мира.
— Как ты довел до такого? — допытывался Зеф. Он отрастил себе курчавую бороденку и стал еще больше смахивать на людоеда. — В жизни еще не видел, чтобы кто-то умудрился так напортачить в игре. А я, уж поверь, всякое повидал. Постыдился бы.
— Я и стыжусь.
— Как ты вообще здесь очутился? — Зеф хлопнул себя по ляжкам. — С тех пор как я дал тебе тот диск, я выиграл в «Момус» три раза — по одному на каждый уровень! Да ты к этому времени уже должен строить базы на Луне. Разрабатывать кометы и заниматься сексом с инопланетными штучками. — Зеф от расстройства стал брызгать слюной. — У тебя должна быть защитная спутниковая система! Развел, понимаешь, клан Пещерного Медведя! Нет, все, это каюк. Полный капец.
— Я как раз и хочу как-то это закончить.
Зеф прав. Он не уделял игре должного внимания. Делал ошибки, упускал ключи, а теперь уже ничего не исправишь. Он никогда не уделял должного внимания тому, что действительно важно. Какие ключи он упускает теперь?
— Все пошло не так с самого начала. — Эдвард старался выразить голосом сожаление, хотя ему было уже все равно. — У меня не было оружия, или было, но не то, или я не знал, где его взять и против кого применить, а когда я его получал, становилось поздно. А инопланетяне тут же выдумывали что-то новенькое, и фокусничали с временем, и бог знает что еще вытворяли. Теперь даже и люди, и те на меня ополчились. — Эдвард запустил руки в волосы. — Да еще эта фигня с солнцем.
