Давно ушли в прошлое времена, когда ссоры начинались со слов: «Прошлой ночью к ребенку вставала я» или «Чем ты занималась весь день?». Прямо или косвенно любая ссора касается того, каким растет ребенок и каким он становится. Теперь уже возможна проекция. Возможна идентификация. А это влечет за собой конкуренцию, зависть, отвращение — все возможно, все может поднять голову. Маленькие дети таких чувств не будят. Такие чувства под силу пробудить только другим взрослым.
В особо напряженных отношениях подростков ошибочно принимают за взрослых, и это порождает новые проблемы. Дети взрослеют и обретают способность сочувствовать и сопереживать. В такой период родители стремятся в любом конфликте перетянуть их на свою сторону, что еще более усиливает любой конфликт. «Теперь ты еще и Чарли в это втягиваешь?» (В ходе одного исследования было установлено, что девочки-подростки считают себя обязанными принять сторону мамы, если их родители находятся в браке, а мальчики-подростки испытывают те же чувства, если их родители разведены — сыновья считают своим долгом защищать матерей, если отцы их оставили.)
В «Сложных путях» Стайнберг приводит еще один пример того, как идентификация с подростком может осложнить брак. Заранее хочу сказать, что ни разу не сталкивалась с повтором этого открытия. (Впрочем, я не уверена, что кто-то пытался это сделать.) Стайнберг отметил заметное снижение удовлетворенности браком у мужчин в тот период, когда их дети-подростки начинают романтические отношения.
Стайнберг пишет: «Чем чаще подросток встречается с другом или подружкой, тем сильнее растет неудовлетворенность браком у его отца». Особенно сильно на мужчин влияют сыновья. Стайнберг связывает это с сочетанием сексуальной ревности и ностальгии по давно утраченному времени безграничных возможностей. Но психолог признается, что так и не решился откровенно задать этот вопрос тем, с кем беседовал.
Мы не должны недооценивать того влияния, какое подростки оказывают на личные отношения, просто потому что они дают родителям новые темы для разногласий. До рождения детей родители не обсуждали, как им следует относиться, например, к романтическим отношениям подростка, коротким юбкам и гулянкам до ночи.
Психолог из университета Пенн Сьюзен Макхейл говорит: «Есть специалисты по грудному вскармливанию и сну. Но когда ребенок входит в переходный возраст, родители просто не знают, чего ожидать и как с этим справиться».
Особенно, если ребенок не самый покладистый.
«Один родитель — добрый полицейский, другой — злой, — говорит Кристенсен. — Это порождает массу проблем. Отец вспоминает, как в молодости увлекался наркотиками и алкоголем, а мать помнит, к чему это может привести. И это дает почву для конфликта».
Именно такие конфликты возникают между Кейт и Ли. Пока их сын играл в футбол, они рассказали мне о ссоре, которая произошла между ними, когда их дочь Нина попыталась украсть в магазине юбку. За этот маленький эксперимент семье пришлось заплатить большой штраф.
И Кейт, и Ли были согласны, что обстоятельства, приведшие девочку к такому поступку, были необычными, а ее поведение — нетипичным. Было лето, Нина только что окончила школу и жила в чужом городе, где практически никого не знала. Но реакция родителей в тот момент была совершенно разной. Кейт так разозлилась, что отказалась даже взять трубку, когда дочь позвонила, чтобы все рассказать. Ли же бросил все свои дела, чтобы утешить Нину.
— Как всегда, — говорит Ли, — я не стал бросать в нее камни. Я чувствовал, как она расстроена. Я не стал реагировать на проступок, а предпочел ее выслушать.
— А я отношусь к этому, как к тому сочинению, — говорит Кейт.
Она имеет в виду сочинение, отредактированное Ли: Нина сдала его профессору, не убрав отцовской правки.
— Когда совершаешь проступок и тебя на нем ловят, — говорит Кейт, — это уже преступление, которое может повлиять на всю твою жизнь. Дети должны понимать — по-настоящему понимать! — что это очень, очень серьезно.
— Но это не был плагиат! — возражает Ли.
— Да, но профессор обвинил ее в плагиате! И одного обвинения хватило, чтобы лишить ее стипендии.
— Да, хорошо, но в любом случае…
— Нет, не хорошо, — возмущается Кейт. — Это стоило нам 20 000 долларов в год. Не хорошо.
Хочу напомнить вам разговор, который произошел на кухне у Дейдры:
Кейт: Я действительно, действительно строга с детьми, и он знает это. Но он не строг совсем. Мы спорили об этом сегодня утром. Дети идут к нему рассказывать о том, о чем боятся сказать мне. А он говорит, что все в порядке, и рассказывает анекдоты.
Саманта: Мой муж точно такой же. Он всегда минимизирует проблемы.
Бет: И у меня то же самое. Я устанавливаю правила, а он им друг.
Эту идею подтверждают и данные исследований — особенно результаты крупного и продолжительного исследования, проведенного социологами из университета Мичигана. Это исследование продолжается с 1968 года.
Когда ученые опросили около 3200 родителей, имеющих детей в возрасте от десяти до восемнадцати лет, огромное количество мам заявили, что дисциплину в семье поддерживают только они (31 процент матерей против 9 процентов отцов). Мамы признались и в том, что устанавливают больше правил для своих детей-подростков: они на 10 процентов чаще, чем папы, ограничивают детей в компьютерных играх, на 11 процентов чаще ограничивают виды деятельности в Интернете и на 5 процентов чаще ограничивают просмотр телевизора.
Нэнси Дарлинг пишет, что в последнее десятилетие исследования (в том числе и ее собственные) постоянно показывают, что подростки (мальчики и девочки) чаще вербально оскорбляют матерей, чем отцов, и чаще прибегают к физическому насилию в отношении матерей (хотя и мальчики, и девочки одинаково часто направляют свою агрессию на отцов).
По данным, полученным Стайнбергом, мамы чаще пап ссорятся с детьми-подростками и (по-видимому, в результате более частых конфликтов) чаще переносят семейные стрессы на работу.
Эта сложная динамика объясняет, почему мамы, в противовес распространенному убеждению, после того, как дети покидают дом, страдают меньше, чем папы.
Кейт не отрицает, что ее отношения с Ниной, когда та поступила в колледж, заметно улучшились. Как пишет Стайнберг: «У женщин кризис среднего возраста связан не с отъездом детей, а с жизнью рядом с ними».
Мамы вообще больше настроены на расставание с детьми — они чаще с ними ссорятся, слышат от них больше едких замечаний и колкостей. Для пап же отъезд детей становится полной неожиданностью и порождает много вопросов и сожалений.
Мозг подростка
Когда Уэсли рассказывал о конфликтах между матерью и сестрой, я подумала, что четко понимаю ту роль, какую он избрал для себя в семье. Он всегда был миротворцем и дипломатом, всегда старался не создавать трудностей и не поднимать волну. Именно так и удается выжить рядом с сильной мамой и старшей сестрой: не нужно высовываться, и все обойдется.
