– Очевидно, это моя самая большая проблема, – сказал я. – Вечно зацикливаюсь на невозможном.
– У тебя есть другой выход. Альтернативный.
– Это здорово. Какой?
– Помнишь, я говорила тебе год назад, что мы постоянно ищем таланты?
– Да. А я перезвонил тебе, когда вернулся домой, и ты заявила, что мне сначала надо подрасти.
Эбби улыбнулась, и я в десятый раз напомнил себе: надо проконсультироваться у нее насчет ухода за зубами. Ее улыбка могла ослепить.
– С тех пор случилось много чего, – сказала Эбби и быстро, не дожидаясь моего ответа, продолжила: – Альфред, я хочу предложить тебе место в Конторе.
Эбби выждала, пока эта мысль уляжется в моей голове. Улегалась мысль долго, но Эбби Смит была терпелива. Я пристально смотрел на нее, и у нее не дрогнул ни один мускул.
– Пару дней назад твои люди точили ножи, чтобы сделать мне лоботомию, а теперь ты предлагаешь работу?
– Это не мы, – возразила она. – Не моя Контора. Мы не для этого созданы и подобного не потерпим. Нет, Альфред, ты будешь работать напрямую со мной. А я в свою очередь прослежу, чтобы ты получил лучше образование и жил в самых безопасных условиях. А когда тебе исполнится восемнадцать, ты решишь, остаться ли с нами.
– В чем подвох?
– Иногда это будет… опасно. Но ты уже не раз доказал, что способен постоять за себя.
– А как насчет СОФИИ? Откуда мне знать, что вы не берете меня на борт, чтобы снова использовать?
При слове «СОФИЯ» от ее улыбки не осталось и следа. В комнате будто притушили свет.
– СОФИИ больше нет. Все данные удалены из системы, а все образцы уничтожены.
– Могла бы и просветить, возможность была. Я спрашивал тебя о СОФИИ в Ноксвилле, и ты заявила, что ничего подобного не существует.
– По-моему, я сказала, что нет такого человека.
– О, замечательно, хоть тут не соврала. Откуда мне знать, что ты сейчас говоришь правду? Как я могу тебе верить?
– Ты не обязан мне верить, Альфред, – согласилась Эбби. – Мы мало чем заслужили твое доверие. Я не могу убедить тебя сказать «да». Если честно, то я бы на твоем месте отказалась.
– Так почему бы не отказаться и мне?
– Потому что ты особенный, а я – нет. – Говоря, Эбби гладила меня по руке. – Я изучала это всю жизнь, но в отличие от тебя так и не прикоснулась.
– К чему? – спросил я, хотя уже знал ответ.
Эбби положила руку мне на плечо:
– Открою тебе один секрет. Я завидую тебе, Альфред Кропп. Мы тоскуем по божественному. Мы жаждем дотронуться до него. Мы мечтаем, чтобы оно прикоснулось к нам. В этом деле ты постоянно сталкивался с изменами и предательством. Тебя предавали Сэмюэл, Нуэве, Эшли и бог знает кто еще, но ты в итоге решил пожертвовать собой ради холодного, жестокого и совершенно беспощадного мира.
– Ладно, – откликнулся я. – Не нужно, чтобы твои личные пунктики мешали важному делу. Ведь если мир не заслуживает спасения, то не нужна и организация типа АМПНА?
– Значит, твой ответ – да?
– А можно подумать?
– Конечно. Не спеши. На разбирательство с Нуэве уйдет какое-то время.
– Какая связь между моим согласием и участью Нуэве?
– Скорее рано, чем поздно, наступит день, когда мне придется выбрать нового Оп-девять.
Эбби выждала, чтобы впиталась и эта мысль. Я дал ей опуститься на дно и спросил:
– Ты хочешь выучить меня на Оп-девять?
– Не вижу лучшей кандидатуры. Возможно, необычайная ирония заключена в том, что ты уже давно учишься.
Я не нашелся с ответом. Эбби сжала мою руку:
– Не отвечай сейчас. У тебя есть два года на размышления. Конторе нужны такие, как ты, Альфред. Порой в погоне за ускользающей целью мы упускаем главное, но ты всегда его видел и понимал, что важнее. Это очень редкое качество; без него наша организация погибнет, да и весь мир, если на то пошло.
– Похоже, ты просишь меня спасти мир.
– И снова спрошу, – улыбнулась Эбби. – Тебе это по душе?
Эбби ушла, и санитар принес мне перекусить. Говяжий бульон, горячий чай и какие-то безвкусные крекеры. Когда я поел, пришел врач, который проверил мои жизненные функции.
– Эй, я вас знаю, – сказал я. – Вы доктор Ватсон с «Пандоры».
– Меня зовут не Ватсон, – возразил врач.
– Я знаю. Просто дал вам прозвище.
– Так вот ты чем занят! Обзываешься?
– Заполняю пустоту. Помните, мы говорили о задницах?
– Не припоминаю бесед о твоей заднице.
– Не о моей лично.
– Тогда о чьей?
– Не о чьей конкретно.
– У нас был философский разговор о задницах?
– Я не понимал, зачем щель.
– И мы решили эту проблему?
– Вы сказали, что человек лопается по шву, когда от души хохочет.
– Не многие об этом знают, но мы рождаемся цельными, и только первый приступ смеха разрывает ягодичные мышцы.
Когда врач ушел, я закрыл глаза и попытался заснуть. Я немного боялся того, что может присниться, но усталость взяла верх. Я уже начал вырубаться, когда отворилась дверь и кто-то затопал по деревянному полу. Мне было незачем открывать глаза, чтобы понять, кто пришел.
– Привет, Сэм, – сказал я.
Он остановился возле двери.
– Да заходи.
Сэм медленно подошел к стулу возле моей кровати. Сел. Посмотрел на меня.
– Насколько я понимаю, ты вовремя доставил меня в больницу.
– К счастью, да. Врачи ждут полного выздоровления.
– А ты слышал, чего ждет Абигейл Смит?
Сэм ответил медленно, тщательно выбирая слова:
– Это, конечно, не то, чего мы ждали, но предложение, по-моему, довольно заманчивое.
– Мне придется поверить ей.
Сэм кивнул:
– Поверишь?
Я подумал.
– Черт, Сэм, мне кажется, что отказаться – не выход для меня. Я мог бы с тем же успехом остаться трупом.
– Нуэве будет драться за место. Оп-девять очень трудно уволить. Эта должность считается пожизненной.
– Странно, – заметил я. – До всех этих событий я не знал, кем хочу стать, но точно не собирался в агенты, не соблюдающие протоколов.
– Возможно, это единственный способ похоронить СОФИЮ.
– Стать дьяволом, чтобы побить его?
Сэм посмотрел на меня затравленным собачьим взглядом и так же печально сказал:
– Мне почему-то кажется, Альфред, что это тебе не грозит. – Он сменил тему: – Она просит о встрече.
