Хеллингер утверждает, что во время расстановки он стремится увидеть общую картину семьи. «Прежде всего, я смотрю, чего не хватает в системе, ищу тех, кто был исключен, кого не признают и не любят». Хеллингер пишет: «Мое сердце принадлежит изгоям. Благодаря тому, что мое сердце с ними, я могу вернуть их в систему. Не занимая ничью сторону, я стремлюсь к целостности. Когда я становлюсь рядом с исключенным членом семьи, остальные вынуждены по-другому воспринимать действительность, и, поскольку я придерживаюсь целого, остальные начинают восстанавливать отношения с тем, кто был изгнан из системы».
Мы уже говорили о том, что ведущий должен быть на стороне исключенного из системы родственника. Но, может быть, в начале не всегда ясно, кто этот человек. Обычно ведущий начинает с определенной гипотезы или теории, своего рода интеллектуальной догадки, основанной на информации, которую он получает, изучая портрет расставленной семьи, а также во время предварительной беседы с клиентом. Чаще всего исключен из системы тот, у кого была трудная судьба, или тот, о ком участники вспоминают с болью.
Поиск исключенного члена семьи является основным, поскольку исключение само по себе влечет за собой болезненные последствия для вновь вошедших в систему детей, которые попадают в переплетение. Побуждаемые коллективной совестью, которая требует, чтобы у всех членов семьи было свое место в системе, они пытаются замещать исключенных родственников.
Терапевт задает вопросы клиенту о значимых событиях, произошедших в его семье, потому что ищет того, кто был исключен, или того, кого в системе не хватает. Если на основании того, что он видит, и того, что он знает, у него возникает предположение о том, кого именно не хватает, то он проверяет свою гипотезу на практике, наблюдая за динамикой семьи после включения в систему тех, кого, по его мнению, не хватало.
Два основных вопроса
Выше описан один из способов ведения расстановки. Есть и другой, когда клиент выбирает всех значимых членов своей семьи и затем вместе с терапевтом исследует сложившуюся картину и ее динамику. Терапевт задает два ключевых вопроса.
1. Кого не хватает? Кто был исключен, забыт или кому не было оказано должного уважения?
2. Кто хочет уйти? Кто хочет покинуть систему? Чья энергия стремится прочь из системы?
Обычно исключенный член семьи стоит в стороне от остальных участников или сзади, там, где его не видно, или так, что на него никто не смотрит. Он чувствует себя чужим, незамеченным, одиноким, нелюбимым или тем, кого не уважают. Когда терапевт меняет его положение так, чтобы остальные могли его видеть, или разворачивает остальных к нему лицом, то сразу чувствуется, как у остальных участников системы меняется к нему отношение. Они испытывают прилив сил, им становится интересно все, что происходит, или же их глубоко трогает появление давно забытого родственника. Сам же исключенный испытывает большое облегчение и расслабление.
На то, что в системе кто-то забыт, указывает и стремление одного из присутствующих родственников покинуть систему. Заместитель этого родственника может смотреть в сторону на что-то или на кого-то, или смотреть просто вдаль, или его взгляд может быть устремлен на землю, как будто он смотрит на мертвого человека. Или же ему некомфортно находиться рядом с остальными членами семьи. Иногда, разрешая такому человеку осуществить свое желание уйти, мы помогаем всей семье расслабиться. В некоторых случаях в семье может быть ребенок, стремящийся последовать за этим родственником, или же кто-то в системе стоит у него на пути и мешает ему уйти.
Конечно, если участник смотрит вдаль или в землю, это может означать, что в системе есть кто-то, кого пока не поставили в расстановку. Тогда ведущий может спросить, что случилось в этой части семьи, или просто добавить туда еще одного человека. Часто подобная интервенция помогает родственнику, который хочет уйти, расслабиться и понять, что он до сих пор любит того, на кого был направлен его взгляд. Благодаря этому становится ясен мотив: он хочет уйти просто потому, что любит того, на кого был направлен его взгляд. Когда же недостающего члена семьи вводят в расстановку, а тот, кто хотел уйти, встает рядом с ним, этого оказывается достаточно. Тогда тот, кто хотел уйти, решает все же остаться, поскольку теперь у забытого родственника есть свое место в системе, теперь все остальные его тоже признают и уважают.
Иногда подобная динамика очень драматична. Это случается тогда, когда все члены семьи смотрят в одном направлении. Почти всегда это значит, что они смотрят на кого-то или, возможно, на многих людей, которых недостает в данной семейной системе. Часто подобные картины возникают в расстановках людей, переживших холокост, когда потомки вместе смотрят на тех, кто погиб. Когда мы вводим в расстановку погибших, остальные участники испытывают облегчение, им становится ясно, на что они тратили свою энергию.
На самом деле существует такое множество сценариев Семейных расстановок, что инструкций по проведению одной сессии просто не может быть. Каждый случай обладает своей уникальной динамикой. Однако в целом сессии проходят эффективно, если терапевт задает основные вопросы: кого не хватает в системе и кто хочет из нее уйти, и затем прислушивается к тому, что происходит. Тогда становится понятно, кого нужно вернуть в систему, признать и окружить уважением, кому нужно позволить уйти, а кому – отдать его судьбу.
Иногда, например, отец или мать хочет подойти к родственнику, который несет чью-либо вину, или к кому-то, кто уже умер, и ребенку нужно смириться с таким положением вещей, научиться уважать желание родителя. В таких случаях это значит, что ребенок не должен мешать родителю в осуществлении своих желаний. Такое признание и уважение является более зрелой, высшей формой любви, чем стремление удержать родителя возле себя.
Движениями к исцелению в расстановках обычно является следующее: желание подойти ближе к кому-то из членов семьи, желание отойти и сохранить дистанцию, признание кого-то из родственников и принятие его всем сердцем или же, наоборот, умение его отпустить.
Часто бывает так, что клиент стоит слишком близко к кому-то их родителей, и для того, чтобы найти свое место в системе и стать более зрелой личностью, ему необходимо отказаться от близости с ним и перейти в поле влияния другого родителя. Это принесет облегчение сразу всем: и ему, и папе с мамой.
Другое дело, готов ли клиент отойти от родителя, с которым он так близок. Во многих случаях клиенты не хотят выходить из переплетения: им кажется, что так легче, и что таким образом они сохраняют свою невиновность, поскольку отказ от близости связан с чувством вины. Разорвать связь и быть готовым к одиночеству всегда трудно, и здесь терапевт может лишь показать клиенту возможный путь выхода из ситуации, но заставлять клиента делать те или иные шаги он не может.
