В глубине души он прекрасно понимал, что дело не в Дашином желании работать, а в его неукротимой ревности. Он привык за годы брака, что Даша всегда дома, всегда с детьми, что его собственническим инстинктам никто не угрожает. А тут вдруг такое… Нет, все-таки он что-то делает не так. Поссорился с женой… из-за чего? Разве она "успела" изменить ему?
На минуту Мел представил плачущую Настю, растерянные лица сыновей. Они-то в чем виноваты? Разве можно заставлять детей страдать?..
Он уже проехал Стрезу и выехал на автостраду, ведущую в Милан. Впереди замаячили огни придорожного кафе. Сейчас он передохнет немного, войдет в берега и поедет обратно. Нет, возвращаться надо немедленно, какое там кафе! В конце концов, у него есть все. Есть обожаемая жена, есть Жорж-Алекс и Настя, есть дом, быть может, не такой большой, как в Москве, но по-своему уютный… "Да, дорогой, — тяжело вздохнув, подумал он, — теперь ты, как цепями, скован, а если разорвешь эти цепи, тут тебе и конец, ты уже не сможешь жить…"
Постояв на обочине, Мел развернулся и поехал назад. Даша хочет работать… Что ж, ей решать… "Репрессии" и "наказания" здесь ничего не дадут, да и какие могут быть "репрессии", когда он любит ее с такой же силой, как и в начале их совместной жизни; только вожделение сменилось глубокой привязанностью. Даша вошла в его кровь как наркотик; без нее и детей у него неизбежно начнется "ломка". А может, встряхнуть жену, чтобы она, как и раньше, желала его и днем и ночью, и когда он рядом и когда его нет? А что, если попробовать воскресить медовый месяц? Да у них и не было медового месяца… Когда они официально поженились, Даша ходила на сносях, а потом родились Жорж-Алекс… Правда, они провели две недели в Италии… Побывали в Венеции… в Риме… на Лаго Маджоре… Насти тогда еще не было, мальчики оставались в Москве на попечении няни и Дашиных родителей… Две недели полного счастья… Нет, не полного: без детей было скучно. Даша, помнится, плакала, слушая дружное лопотание близнецов в телефонной трубке.
…Когда Мел свернул на ответвление, ведущее к вилле, он увидел всех троих детей, сидящих на ступенях крыльца и следящих за проезжающими машинами. Настя сидела между братьями; все трое молчали; они его ждали.
Узнав темно-синий "форд" отца, Настя, оглушительно завизжав, бросилась к машине. За ней — обычно флегматичный Бой. Выгнув спину и подняв хвост, он сердитым лаем выразил осуждение поступку хозяина, затем, словно устыдившись своего непочтения, Бой отошел на некоторое расстояние и глухо заворчал. Мел рывком открыл дверь, и Настя буквально свалилась ему в руки со счастливым воплем, растрогавшим его до слез: "Папочка, ты вернулся!" Целуя дочку, Мел краем глаза увидел, как сыновья поднялись со ступенек и, даже не посмотрев в его сторону, вошли в дом. "Осуждают…" — подумал Мел. Ну и правильно, что осуждают, значит, правильно воспитал… А эта птаха-пигалица всегда на его стороне!
— Пойдем, Настюша, в дом, будем разбираться и мириться. Что мамочка?
— Не знаю, она нас не пустила, — потупив глаза, ответила Настя.
— Куда?
— Она в спальне заперлась. Пойдем, папочка. — Настя крепко вцепилась в руку отца. "Чтобы не убежал", — с грустью подумал он.
В гостиной никого не было.
— Вот что, дочка, поиграй здесь с Боем, а я пойду к твоим братьям, поговорю с ними. Лады?
— Ла-ды, — согласилась не в меру покладистая Настя (такой она никогда не была). — Я вас здесь подожду… и маму, — прибавила она после некоторого раздумья.
— Что, Жорж-Алекс, обиделись? — сказал Мел, сходя к сыновьям. — Ну простите, парни, не сдержался. Сам не знаю, что со мной случилось.
Братья молчали, никак не комментируя его порыв, однако их лица сразу просветлели.
— Настя очень испугалась и плакала, — сказал Георгий. — И мамочка…
— Мамочка закрылась в спальне, крикнув нам, чтобы мы присмотрели за Настей, к себе она никогоне пустила, — вступил в разговор Александр. — Ты пойди к ней, папа… Мы с Жоркой переживаем, когда вы ссоритесь…
— Да мы и не ссорились, — краснея, пробормотал Мел, внезапно подумав, что сыновья-то ужевыросли. — Идите к Насте, парни.
Он подошел к спальне; дверь была заперта.
— Даша, — окликнул он тихонько, — это я… За дверью молчали.
— Даша, — повысил голос Мел, начиная заводиться, — открой! Я ведь могу и с петель снести!
Даша открыла дверь и, не глядя на мужа, направилась обратно к кровати, где она пребывала все это время.
Мел схватил ее за руку и круто развернул к себе:
— Ну хватит, дорогая, я действительно виноват, признаю… Жорж-Алекс меня осуждают, Настя переживает, даже собака, и та, облаяла, — добавил он с иронией, надеясь свести свое извинение к шутке.
— Не я начала, — сердито ответила Даша, глядя ему в лицо. Но глаза ее потеплели.
— Ладно, малышка. Сорвался я. Остатки грузинской крови взыграли… Ну мир?
— Ах, Мел, проучить бы тебя хоть раз, но не могу. — Даша припала к его груди, смахнув крошечную слезинку.
Обнявшись, они вышли на лестницу и, прежде чем спуститься, с любовью обозрели свое семейство. Настя сидела на полу, привалившись к теплому боку Боя, мурлыча детскую песенку. По всему было видно, что она уже забыла о своих печалях: и мать, и отец дома, значит, все в порядке. Близнецы, стоя у раскрытого окна, обсуждали важную проблему: будет ли завтра ветер (Мел недавно купил им воздушного змея, но они еще ни разу не запускали его в воздух).
— Дети, — сказала Даша, — давайте-ка накрывать на стол к ужину! Мы с папой будем пить шампанское! — Она вопросительно взглянула на мужа; тот показал ей поднятый вверх большой палец. — Жорж-Алекс получат кока-колу, а Настя — сок.
— Ура! — закричали близнецы, для которых ужин с родителями всегда был праздником.
— И я хочу кока-колу, — заканючила Настя.
— Нет, Настюшка. — Мел подхватил ее на руки. — Маленьким девочкам кока-колу пить не следует: от нее бывает аллергия. Вот состаришься, как Жорж-Алекс, тогда посмотрим…
— Не хочу стариться, — надулась малышка.
— Правильно, Настюша, нам, женщинам, стариться нельзя, — поддержала Настю мать. — А еще у нас будет холодная курица и сыр. Доставайте-ка все из холодильника!
Лежа ночью рядом со спящей женой, Мел разрабатывал план дальнейших действий. Увезет он, пожалуй, Дашу на Сейшельские острова… Народу там немного, места уединенные — рай для влюбленных, да и только! Больше недели Даша, конечно, не выдержит — запросится домой, к детям. Но и этого времени вполне достаточно. Завтра же надо будет позвонить в Москву, вызвать Дашиных родителей. Пусть старики посидят с ребятами, они не откажутся, каждая встреча с внуками для них — праздник. Билеты он купит, за визу заплатит, но Даше ничего не скажет до самой посадки в самолет. "Даша любит сюрпризы", подумал он, погружаясь в сон.
Мел
6
Даша лежала на залитом ярким солнцем безлюдном пляже и ждала Мела. "Сейшельские острова, — читала она в путеводителе, — государство в составе британского Содружества…" Государство… Такое маленькое… Мел привез ее сюда, чтобы провести неделю отдыха.
