Это открытие причинило Анджеле такую боль, какой она никогда раньше не испытывала. Ну как она могла быть такой дурой? Точно девчонка-школьница!
Через некоторое время Анджела встала и принялась бродить по большому дому, где было так тихо теперь, когда шумного Эдварда не стало. Она зашла на кухню заварить себе чайку — и разрыдалась.
Через неделю она пришла в больницу к Дереку. Он лежал в середине длинной палаты, с ногой на вытяжке. На миг Дерек показался Анджеле незнакомцем: худой юноша, который лежал, откинув голову на подушку и прикрыв глаза. Теперь Дерек не казался сильным — он был больше похож на больного ребенка.
Впрочем, это тоже было лишь иллюзией.
Он услышал, как Анджела подошла к его койке, и открыл глаза. Поскольку Дерек был совершенно не готов увидеть ее здесь, Анджела успела заметить охватившее его замешательство. Он сглотнул, прикусил губу, потом улыбнулся. Это была все та же знакомая улыбка — маска, в которую рядилось предательство. Анджеле сделалось тошно.
Она подвинула стул и села рядом с койкой.
— Дерек, — сказала она, — я пришла вас поздравить.
— С чем? — изумился Дерек.
— С крупным выигрышем — разницей между пятью и девятнадцатью тысячами.
Улыбка Дерека угасла. Он отвернулся. Анджела приперла его к стенке. Дерек злился, и в то же время ему было стыдно. Больше всего ему хотелось, чтобы Анджела ушла.
— Сколько из этих денег досталось вам, а сколько Клементу? — медленно спросила Анджела.
Молчание длилось больше минуты. Наконец Дерек ответил:
— Пополам.
— Спасибо, — сказала Анджела. Она встала, отодвинула стул. — Значит, все. Я просто хотела услышать это от вас.
И убедиться, что она действительно исцелилась. Что весенняя лихорадка кончилась. Что она может спокойно смотреть на Дерека. И это действительно было так.
— Все? — переспросил Дерек.
Анджела кивнула.
— То, что вы сделали, не было незаконно. Просто… просто подло. Мне следовало бы быть благоразумнее.
Она повернулась, чтобы уйти.
— До свидания, Дерек.
Она успела пройти несколько шагов, когда жокей внезапно окликнул ее:
— Анджела!.. То есть миссис Харт!
Она остановилась и обернулась.
— Вы мне, наверно, не поверите, — сказал Дерек, — но я размышлял о той скачке в Стрэтфорде, и… по-моему, Волшебник все-таки не безнадежен.
— Нет, — отрезала Анджела. — Довольно лжи. С меня хватит.
— Я не… Это не ложь. Это как раз правда.
Анджела покачала головой.
— Выслушайте меня, — сказал Дерек. — Волшебник выступал в Стрэтфорде через пень-колоду, потому что его никто не заставлял — до самого конца, когда я его встряхнул. А упал он потому, что я сделал это перед самым препятствием, и потому, что, когда я подал сигнал, он рванул вперед, точно вдруг проснулся.
Анджела слушала его недоверчиво.
— Есть лошади, — продолжал Дерек, — которые не любят работать на тренировках. Волшебник оказался из таких, и мы подумали… я подумал, что он и на скачках никуда не годится. Но теперь я в этом уже не уверен.
Анджела пожала плечами:
— Ну и что это меняет? Впрочем, я это выясню во время Уитбредской скачки.
Дерек заерзал на койке.
— Нет. Мы не собирались выставлять его в Уитбреде.
— Но он же записан!
— Да, но… короче, за пару дней перед скачкой мистер Скотт вам сообщит, что у Волшебника температура или что он повредил ногу, в общем, что выступать он не может. Он…. мы так задумали. Мы рассчитывали, что вы не будете беспокоиться насчет цены, если будете думать, что Волшебник — лошадь класса Уитбреда…
Анджела тяжело вздохнула и посмотрела на молодого человека. Тот мял простыни, не решаясь взглянуть ей в глаза. Она разглядела его стыд, его усталость и боль в ноге и подумала, что ее любовь оказалась губительной не только для нее самой, но и для Дерека.
Вернувшись домой, Анджела позвонила Клементу.
— Милый Клемент, как там наш Волшебник?
— Не хуже, чем обычно, дорогая Анджела.
— Чудесно! — воскликнула она самым задушевным тоном. — А ведь теперь у нас впереди Уитбред, не так ли?
— Да, конечно! — Тренер хихикнул. — Не забудьте купить себе новую шляпку.
— Клемент, — ласково сказала Анджела, — я рассчитываю, что вы будете хорошенько кормить Волшебника и следить за тем, чтобы он не заболел и не поранился. Я рассчитываю, что он выйдет на старт в Уитбреде и покажет нам, на что он годится на самом деле.
— Что-что?
— Потому что если этого не произойдет, дорогой мой Клемент, я, пожалуй, могу шепнуть кое-кому пару слов — ну, знаете, репортерам, а может, и налоговой инспекции, мало ли, — о том, что вы купили Волшебника за пять тысяч и тут же перепродали мне за девятнадцать.
Анджела слушала молчание, воцарившееся в трубке, и улыбалась со здоровым ехидством.
— И разумеется, дорогой мой Клемент, мы скажем нашему новому жокею, чтобы он по возможности постарался выиграть, верно ведь? Надо же проверить, какова эта лошадь на самом деле! А чтобы вас подбодрить, обещаю вам, что, если Волшебник сделает все, что может — даже если он проиграет, — я никому не скажу, сколько я за него заплатила. Можете на меня положиться, Клемент, это честная сделка.
Клемент швырнул трубку и выругался вслух.
— С-старая перечница! И как только разнюхала? Проверяла, должно быть!
Он позвонил в Йоркшир и узнал, что да, действительно проверяла. Чтоб ее черти взяли! Он будет выглядеть круглым идиотом, если выставит в одной из лучших скачек такую клячу, как Волшебник. Позор на весь свет!
Угрызений совести Клемент Скотт не испытывал. Ни малейших. В конце концов, эта Анджела была не первой старой дурой, которую он обвел вокруг пальца подобным образом. Но если Анджела начнет болтать — а болтать она может часами, — доверчивые старые вдовушки сделаются подозрительными и станут держать своих лошадей у кого-нибудь другого. Значит, придется натаскать Волшебника как можно лучше. И посадить на него лучшего жокея, который окажется свободен!
В паддоке перед Уитбредом Анджела снова выглядела самой собой: добродушной старой клушей со сверкающими глазами.
Она поговорила с новым жокеем, который, слава богу, был совсем не похож на Дерека Робертса.
— Я полагаю, вы уже все обсудили с нашим милым Клементом, — жизнерадостно сказала она. — Но мне кажется, будет лучше всего, если вы всю дорогу будете держать Волшебника поближе к хвосту, а примерно за милю до финиша скажете ему, чтобы начинал выигрывать, если вы понимаете, что я имею в виду. Ну а потом, конечно, вы оба сделаете все, что сможете. Я на вас поставила, знаете ли.
