– Нет, – запротестовала Эйми. – Отец заслуживает того, чтобы я сказала это при личной встрече. Я хочу быть рядом, когда он узнает об этом. Я лично хочу рассказать ему. – Она выдержала паузу и добавила: – И я лично хочу посмотреть в лицо тетушке после такого открытия.
Ройс нервно повел плечами.
– Не думаю, что это такая уж отличная идея.
– Почему же? – Обхватив подлокотники кресла, в котором сидела, Эйми наклонилась к Ройсу. – Мы уже обсуждали это. После всего, что мне пришлось пережить, я имею полное право посмотреть ей в глаза и заставить ее признаться в содеянном. Я хочу, чтобы она знала, что просто так это не сойдет ей с рук.
После минутного колебания Ройс сделал несколько шагов вперед, и на этот раз Эйми почувствовала прикосновение его рук, но это не было нежным объятием. Взяв за плечи, Стоунхерст рывком поднял Эйми из кресла. Устремив на нее грозный взгляд, Ройс сказал, выделяя каждое слово:
– Послушай меня, мы не знаем, на что она способна или какова будет ее реакция, когда мы загоним ее в угол. Очевидно, эта женщина способна на подлые, низкие поступки. Если она смогла нанять человека, чтобы избавиться от тебя, то способна и на многое иное.
– Меня это не волнует.
– Но это волнует меня!
Резким движением Эйми вырвалась из его рук, гнев поднимался в ней с новой силой, слезы возмущения застилали глаза. Как он смеет притворяться, что обеспокоен ее судьбой?!
– Так прямо и волнует? – яростно прошипела она. – Что-то я не вижу и намека. Если бы ты в действительности переживал, то не был бы таким отчужденным в то время, как я нуждаюсь в тебе больше всего. И, стоя сейчас перед тобой, я бы не чувствовала себя так, словно разговариваю с посторонним.
Ройс отступил от нее еще на несколько шагов.
– Сейчас неподходящее время для разговора на эту тему. – При этих словах взгляд его потемнел, словно небо перед надвигающейся грозой.
– А я думаю, что подходящее. По крайней мере ничем не хуже, чем час назад, когда мы занимались любовью. А теперь ты ведешь себя так, будто ничего и не было. Почему?
– Черт побери, Эйми! Я уже тысячу раз говорил тебе почему! – Слова вырвались у него с силой, подобной пушечному выстрелу. Он больше не мог их сдерживать. – Любовный акт не способен отменить действие злых сил, даже если бы я очень захотел воспротивиться обстоятельствам. О Господи, меня надо убить за то, что я вновь прикоснулся к тебе! Но я теряю всякое самообладание, когда ты оказываешься рядом. – Он отчаянно закачал головой, уткнувшись лицом в ладони. Его потрясенное состояние не вызывало сомнений. – Ничто не изменилось. Я, как и прежде, неподходящая для тебя пара. Я слишком…
– Да, я уже слышала это. – Пренебрежительным взмахом руки Эйми отмахнулась от его объяснения. – Над тобой повисло проклятие. Поэтому ты не можешь вести нормальную жизнь, иметь нормальные отношения. Каждый, кто становится тебе близок, обречен на смерть. Я всё правильно сказала? Ничего не упустила? – Эйми не могла унять досаду. Ее чувства были задеты, а она – слишком вымотана, чтобы у нее оставались силы на сочувствие или понимание. – Знаешь, наградивший тебя проклятием отец в равной степени одарил тебя и очень удобной отговоркой, разве нет?
Напряжение Ройса росло, скулы покрылись возбужденным румянцем.
– Что ты имеешь в виду? – с трудом выдавил он.
– Я имею в виду, что, пока ты веришь, что все сказанное им – правда, ты можешь продолжать оправдывать собственное решение жить отшельником. Используя слова отца в качестве щита, ты уверяешь себя, что делаешь это всем на благо, в то время как заботишься лишь исключительно о собственном благополучии.
– Подожди-ка минутку…
– Нет, это ты подожди. – Эйми до минимума сократила разделяющее их пространство. Остановившись перед Ройсом, она с вызывающим видом произнесла: – Ты знаешь, что это правда. Тебе легче оттолкнуть каждого, кто приблизится к тебе, нежели рискнуть и полюбить вновь. Разве я не права?
Взгляд Стоунхерста ожесточился, он хотел ответить Эйми, но она не дала ему вымолвить и слова.
– Ройс, я сожалею о смерти Корделии и Гарви. Мне также жаль, что Алекс ушел из жизни раньше, чем ты смог наладить с ним отношения. Но ты не единственный человек в мире, кто потерял любимых и дорогих людей. – Приблизившись к виконту вплотную, она дотронулась до его щеки, едва касаясь пальцем шрама. – Ты не чудовище, каким привык себя считать. Могу точно сказать тебе, что темная сила, поработившая тебя, – не что иное, как боль и гнев маленького мальчика. Растерянного мальчика, страдавшего от недостатка любви и внимания. На тебе нет никакого проклятия и никогда не было. – Эйми раздосадованно покачала головой, рука соскользнула со щеки Ройса. – Но пока ты сам не поверишь в это, все мои слова будут сказаны впустую.
– Ты не понимаешь, – попытался объяснить Ройс.
– Я все понимаю. Любовь делает нас уязвимыми, и никто не способен уберечь нас от боли. Но я искренне верю, что жизнь с тобой стоит того, чтобы пойти на риск. И если ты когда-нибудь придешь к этой же мысли, ты знаешь, где меня найти. – Эйми повернулась к двери. – Скоро рассвет. Я сообщу герцогине, что нам надо как можно скорее собраться в обратный путь. Я сейчас же начну укладывать вещи. – Улыбнувшись Ройсу через силу, она добавила: – Пожалуйста, дай мне знать, когда будешь готов в дорогу. Я буду ждать.
«Во всех смыслах этого слова», – добавила она про себя и, сдерживая желание обернуться, вышла из комнаты. Внутренняя боль сковывала ее сердце. Она сделала все, что могла. Теперь оставалось только молиться, чтобы Ройс понял, как много он может потерять, если не поспешит.
Глава 21
Преодолев долгий путь, экипаж Стоунхерста наконец-то свернул с Парк-лейн и по извилистой дорожке подкатил к воротам Мейтленд-Хауса. Со дня ссоры Эйми и виконта прошло уже несколько дней, а она ни на йоту не приблизилась к разрешению дилеммы. На самом деле складывалось впечатление, что теперь Ройс отдалился от нее больше, чем когда-либо. Те преграды, что он выстроил однажды, преграды, которые, как Эйми искренне надеялась, окончательно были разрушены после их близости, снова оказались на месте. Только теперь они были еще выше, еще прочнее. И Эйми не знала, как их преодолеть.
Черт бы побрал привычку этого упрямца прятаться от всего на свете!
На обратном пути в Лондон Ройс приказал нестись на бешеной скорости, сократив число остановок, насколько это было возможно. Эйми подозревала, что он просто боялся снова завести разговор об их отношениях. Вместо того чтобы ехать со всеми в карете, большую часть пути Ройс проскакал в седле, следуя за экипажем. В те редкие минуты, когда он возвращался на отдых в карету, Ройс общался в основном с герцогиней.
Эйми бросила мимолетный взгляд в сторону пожилой дамы. Уютно устроившись, Теодосия сидела в противоположном углу кареты, положив руки на набалдашник трости и смотрела в окно на собственный дом. Трудно было понять, о чем пожилая дама думала в ту минуту, казалось, что она глубоко погрузилась в собственные размышления.
