Кроме квартала Симбаси, с его банями, цирюльнями и магазинчиками, действие повести происходит в трех самых больших токийских театрах начала XX века, в Асакуса, старейшем районе отдыха горожан, и в идиллическом пригороде Нэгиси, где живут художники и поэты. Все эти места отмечены в японской культуре особой аурой, все они не раз оказывались местом действия пьес и повестей эпохи Эдо.
Мир кулис — закрытый мир, и в молодости Кафу, принятый в театральное ученичество, давал обещание не разглашать профессиональных секретов в печати. Обещания он не сдержал, и еще в 1900 году напечатал «Рассказы о театральных хлопушках» — деревянными дощечками-хлопушками он сам подавал знак к началу действия, пока был учеником драматурга. В повести «Соперницы» мы с первых же строк попадаем в самый большой театр Токио — Императорский, построенный в 1911 году в непосредственном соседстве с дворцом. Театр, предназначенный прежде всего для выступления новых японских трупп, а также для гастролей европейских знаменитостей, был украшен мрамором и гобеленами, и все места в зале были европейскими. Сцена, зал, фойе и даже большой европейский ресторан на подземном этаже первое время служили предметом любопытства и гордости токийской публики, это можно почувствовать в повести.
Театр «Кабукидза», где Нагаи Кафу в юности стажировался, также стал местом действия повести. В этом традиционном театре проходили дважды в год трехдневные концерты гейш района Симбаси, пока в 1925 году не был построен специальный зал для представлений гейш — «Симбаси Эмбудзё». Героини повести завоевывают на сцене театра «Кабукидза» славу и поклонников, а перед читателем предстает панорама зрительного зала — весь цвет мира развлечений Токио, от богатых покровителей, на чьи деньги организовываются концерты гейш, до служанок из чайных домов. Устройство зала, описанное в повести, сильно отличается от современного. И в ложах, и в партере зрители располагаются прямо на полу, на соломенных матах татами — так развлекались еще горожане Эдо.
Еще один театр, «Синтомидза», расположенный неподалеку от «Кабукидза» и улицы Гиндза, показан в буквальном смысле «изнутри». Вместе с героями повести мы попадаем в театральную «преисподнюю» — лабиринты коридоров под сценой — и посещаем гримуборную артиста перед выступлением. Программа театральной премьеры изложена с документальной точностью, что может показаться утомительным для сегодняшнего читателя, особенного зарубежного, но для современников в эпоху, когда еще не существовало телевидения, это создавало эффект присутствия в центре столичной светской жизни. Кроме того, Нагаи Кафу сознательно подражал одному из жанров литературы Эдо — жанру гокан. В книгах этого жанра, мастером которого был Рютэй Танэхико (1783–1842), подробно пересказывались театральные спектакли, а иллюстрации изображали популярных актеров в их лучших ролях.
Все три театральных здания, о которых идет речь в повести, появились уже после революции Мэйдзи, а прежде театры в городе Эдо находились на северной окраине города, в районе Асакуса, где стоял самый главный и почитаемый храм — храм богини Каннон. Храм богини Каннон в Асакуса охранял город Эдо от злых духов, которые, по поверью, всегда приходят с северо-востока. Севернее, вне городских пределов и в непосредственном соседстве с территорией храма, находился квартал любви Ёсивара. В городе Эдо, где из-за обилия служилых самураев мужчин всегда было много больше, чем женщин, обнесенный стенами и рвом с водой квартал публичных домов был узаконен еще в 1656 году и просуществовал до 1957 года. В XX веке квартал Ёсивара уже не обладал притягательностью для художников и поэтов, которые когда-то собирались в его чайных домах и черпали вдохновение в общении с артистами и куртизанками высшего ранга. Женщины из Ёсивара к тому же не имели больше монополии на рынке сексуальных услуг — в городе Токио существовало множество кварталов, где жили проститутки. Таким местом был и шестой квартал района Асакуса — в небольших распивочных мэйсюя хозяева содержали проституток, так называемых «белошеек», получивших свое прозвище за густой слой белил на шее и спине, открытой из-за низко спущенного ворота. В повести «Соперницы» мы заглядываем в этот мир вместе с одним из героев, писателем Ямаи, беспринципным искателем низких развлечений.
Если Ямаи — это пародия на литератора, то писатель Кураяма Нансо — идеал, которому стремился следовать и сам автор повести Нагаи Кафу. Терпеливо собирающий рассказы стариков, равнодушный к славе и успеху, умеющий ценить красоту старинной музыки и поэзии, писатель Кураяма живет в Нэгиси, где селились люди со вкусом еще в эпоху Эдо. Глава «Ночной дождь», с её элегическими описаниями смены времен года в старом саду в Нэгиси, считается одним из лучших образцов прославленного литературного стиля Нагаи Кафу.
Язык повести «Соперницы» уже далек от современного литературного японского языка, но он обладает редким обаянием. Отчасти причина кроется в том, что некоторые пейзажные зарисовки по сути близки к поэзии — они ритмизованны чередованием пяти- и семисложных строф. Что же касается реплик персонажей, которых в повести очень много (снова сознательное подражание литературе эпохи Эдо), то они передают живое дыхание разговорной стихии. Этот слой языка оказался удивительно устойчив — он понятен современному японскому читателю без дополнительных пояснений.
История публикации повести «Соперницы» довольно запутанна, и до сих пор книга выходит в Японии в разных редакциях. Это объясняется как авторской правкой, так и вмешательством цензуры. После завершения журнальной публикации повести Кафу принялся готовить так называемое «частное издание». Он сократил количество глав с 27 до 22 и каждой-главе дал короткое название, что несколько усилило единую сюжетную линию, развивающуюся вокруг судьбы гейши Комаё. В главах «Огонек-трава» и «В театральной ложе» добавлены были откровенно эротические сцены; заново написаны главы «Повинное изголовье» и «Хризантема и китайский мискант». Все это нужно было не только ради эротики как таковой, но и для объяснения мотивов поведения героев. Однако в открытой печати такой текст едва ли мог пройти.
Частное издание было выпущено всего в пятидесяти экземплярах в январе 1918 года, Кафу лично распространил его среди своих друзей, поскольку предвидел сложности с цензурой из-за включения эротических сцен.
В феврале того же года текст частного издания с большими купюрами (десять с лишним тысяч знаков) был напечатан в издательстве «Симбасидо». Этот текст стал основой для последующих изданий, в том числе наиболее распространенного, вышедшего в серии издательства «Иванами». Стоит, однако, заметить, что в лавке старых книг «Ямадзаки» на Гиндзе продавались экземпляры повести с вложенными в них листочками — по частному изданию были восстановлены изъятые цензурой места.
После войны цензуру всех изданий осуществляли американские оккупационные власти, и в 1949 году Нагаи Кафу подготовил гибрид частного издания и первоначального журнального, опустив наиболее эротичные описания и ремарки, касающиеся нелегкой доли гейш. Только в 1956 году полный текст повести появился в открытой печати, и с тех пор все академические издания воспроизводят именно его.
В настоящем издании мы используем для перевода полную, комментированную версию текста, опубликованную в книге: Нагаи Кафу. Избранные произведения (Большая серия произведений японской литературы нового времени. (Нихон киндай бунгаку тайкэй): В 60 т. Токио: Кадокава сётэн, 1970. Т. 29).
