Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
Компетентные органы поставили в известность начальство Чернышева; начальство согласилось взять расходы на себя, и приглашенный им же специалист ровно за сорок восемь секунд по часам участкового без проблем открыл оба замка. Компетентные органы проникли в квартиру, убедились, что Чернышева там нет ни живого, ни мертвого, и, не обнаружив ничего подозрительного, удалились вместе с понятыми и специалистом, который перед уходом запер дверь, каковую органы тут же и опечатали.
По настоянию все того же начальства компетентные органы предприняли определенные меры к отысканию господина Чернышева – в частности, установили круг знакомств его отсутствующей супруги и раздобыли у одной из ее московских подруг заветный номер. Из состоявшегося телефонного разговора органы уяснили, что мадам Чернышева уже около месяца весело проводит время в Таиланде, порядком устала от этой страны и намерена в ближайшее время откочевать – куда именно, она еще не решила, но уж точно не в Москву. Коль скоро муж не скончался, а всего лишь куда-то пропал, и о похоронах и вступлении в наследство речь пока не шла, в заметенной снегами России, по твердому убеждению поименованной мадам, делать ей было абсолютно нечего. Куда подевался супруг, она не знала и, как показалось органам, не очень-то хотела знать. «Да пьет где-нибудь с дружками», – легкомысленно предположила она и повесила трубку раньше, чем органы успели спросить, откуда у нее такая уверенность: он что, запойный?
У следствия мгновенно родились две версии. Согласно первой из них, госпожа Чернышева была просто дура, а согласно второй, знала об исчезновении мужа намного больше, чем сочла нужным сообщить, а возможно, и приложила к этому исчезновению руку. Вторая версия показалась кое-кому довольно перспективной, поскольку проверить ее не представлялось возможным без командировки в Таиланд, а то и куда-нибудь подальше, в зависимости от того, какое решение примет подозреваемая по поводу своего дальнейшего времяпрепровождения. Но тут другие, куда более компетентные органы прозрачно намекнули, что это дело не следует копать чересчур глубоко и рьяно; оплаченный за казенный счет побег из заснеженной Москвы к теплому морю накрылся медным тазом, и интерес компетентных органов к загадочному исчезновению перспективного сотрудника дипломатического корпуса моментально иссяк. Люди пропадают каждый день, и переворачивать из-за каждого из них вверх дном всю Россию, понятно, никто не станет. Никаких уголовно или хотя бы административно наказуемых деяний Чернышев не совершил, заявления от родственников не поступило (а если бы и поступило, что с того?), оснований считать, что его убили и похоронили под кафелем в ванной комнате, не имеется… Короче, нет тела – нет и дела. Погуляет и вернется, а не вернется – признают его по истечении положенного срока умершим, и дело с концом.
Эта не шибко оригинальная и довольно скучная история была известна подполковнику службы судебных приставов во всех подробностях. Он знал даже чуточку больше, чем удалось установить следствию, и не без оснований предполагал, что хозяин квартиры, в которую он только что совершенно незаконно проник, не вернется никогда.
Повесив в стенной шкаф форменный бушлат и кепи, пристав отправился в ознакомительную прогулку по квартире. Шикарная обстановка его не особенно впечатлила: во-первых, он видел и не такое, а во-вторых, умел четко отделять главное от второстепенного. Вот господин Чернышев таким умением явно не обладал, поскольку ухитрился в погоне за деньгами и ни черта не стоящим барахлом, которое можно на эти деньги приобрести, потерять главное – жизнь.
Если бы нечто подобное сказали Игорю Вадимовичу в глаза, он бы наверняка стал возражать – с его точки зрения все это наверняка выглядело не так примитивно. Но погиб он именно из-за денег – недопрыгнул, пытаясь с разбега перемахнуть финансовую пропасть, отделяющую скромного секретаря российского посольства в Венесуэле от «владельца заводов, газет, пароходов», и расшибся в лепешку на такой глубине, что никто даже не слышал, как он там шмякнулся.
Некоторую заинтересованность человека в форме судебного пристава во всей квартире вызвал только музыкальный центр – вернее, хранящаяся в специальных хромированных подставках внушительная коллекция компакт-дисков. Некоторое время, сняв темные очки, он внимательно изучал надписи на обложках, а затем, так и не включив музыку, двинулся на кухню: дисков в лотках было что-то около трех сотен, и во всей этой груде пластика не нашлось ни одной записи, которую ему захотелось бы послушать. Классикой тут даже не пахло; было невооруженным глазом видно, что собранные здесь диски делятся на три категории: те, что нравились Чернышеву, те, которые любит его жена, и те, что приберегались для гостей – судя по названиям групп и именам исполнителей, гостей не простых, а начальственных. К этой категории можно было смело отнести несколько сборников шансона и песен мэтров российской эстрады – Пугачевой, Ротару, Кобзона и иже с ними, а также сборник альбомов «Любэ» – любимой группы действующего президента.
Сам Чернышев предпочитал рок, преимущественно западный; что до его супруги, то она, судя по музыкальным пристрастиям, была блондинкой – если не по цвету волос, то по внутреннему содержанию. Поискав, пристав нашел семейную фотографию и убедился, что угадал: мадам Чернышева была вылитая кукла Барби.
Банка с кофе, по счастью, была запрятана неглубоко и оказалась почти полной. С учетом профессии хозяина, нюхать содержимое банки стоило едва ли, но пристав все же понюхал и был вознагражден: кофе оказался отменного качества. Зарядив кофеварку, которой, судя по коричневому налету на стенках колбы, пользовались довольно часто, он закурил и уселся за стол у окна.
За окном вовсю светило солнце, с пятнадцатого этажа открывался отличный вид на город, который сверху выглядел вполне себе пристойно. Мимо окна, сверкая в солнечных лучах, как бриллианты, одна за другой пролетали капли талой воды, и пристав вдруг задумался: интересно, а вырастают ли сосульки на небоскребах? Подумав, он пришел к выводу, что могут, но не должны, потому что упавшая с такой высоты сосулька способна пробить не только человеческий череп, но, наверное, даже и танковую броню.
Кофеварка астматически захрипела, плюясь горячими брызгами. Человек в синем подполковничьем кителе выключил ее, и в это время со стороны прихожей послышалось характерное царапанье вставляемого в замочную скважину ключа. Сделав два скользящих, бесшумных шага, пристав очутился около кухонной двери и прикрыл ее, оставив небольшую щелочку, чтобы посмотреть кто пришел. Он догадывался, кто это, но возможность случайного визита какого-нибудь не в меру ретивого сотрудника полиции, а то и возвращения хозяев тоже не исключалась. Возможны были и другие, куда менее приятные варианты; имея их в виду, пристав достал из-под форменного кителя пистолет и одним привычным круговым движением надел на ствол длинный вороненый глушитель заводской работы.
В прихожей стукнула закрывшаяся дверь, послышалось шарканье вытираемых о половичок ботинок, и чей-то голос осторожно позвал:
– Эй, хозяева! Есть кто дома?
Усмехнувшись, пристав поставил пистолет на предохранитель и снял глушитель со ствола.
– Значит, никого нет, – не дождавшись ответа, громко, на всю квартиру констатировал новый гость. – А кофе, тем не менее, пахнет. Домовой, что ли, кофейком в опечатанной квартире балуется? Давай уже, конспиратор, выбирай что-то одно: или выходи, или стреляй! Причем второй вариант предпочтительнее, – уже вполголоса ворчливо добавил он.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
