– Она нам горе принесёт, – обречённо произнесла жена, когда выслушала его рассказ.
– Почему? – не понимал Егор, которого больше устраивало, чтобы дешёвая шапка осталась в семье.
– Энергетика плохая, как бы самим под колёсами не оказаться. – Светлана брезгливо, словно окровавленную собачью тушу, переминала в руках меховое изделие.
– Чушь, полную чушь несёшь, – разозлился лейтенант. – Хватит этой мистики. Пора тебе прекращать все эти передачи про перевоплощения смотреть.
Она больше ничего не сказала. Просто надевала всегда эту шапку, словно идя в ней на эшафот. Да и в тот день она была в этой проклятой собачьей шапке. Когда пропала на два года.
Воспоминания перебил телефонный звонок дочери. Настя плакала. Она пришла из школы, а мамы не было.
– Ты же мне утром сказал, что она пошла в магазин, – рыдала в трубку девочка. – Где же она?
– Мама работает, – выпалил первое пришедшее на ум озадаченный отец, – а после она к бабушке пойдёт, к своей маме.
– А разве у нашей мамы есть бабушка?! И я тогда хочу к бабушке! – завопила Настя, оглушая через динамик телефона отца. – Я же её никогда не видела!
– Хорошо, дочь, я сейчас пойду к бабушке, договорюсь с ней, ты только не плачь, – попытался успокоить девочку Егор. – Она очень больна, но я надеюсь, она не откажется с тобой ненадолго увидеться.
Успокоив дочь, Грачёв отправился в квартиру к Царьковой, придумывая на ходу аргументы и репетируя возможный диалог, который может там произойти. Дверь открыла жена.
– Ты куда улетучилась, Светик? – бросил упрёк обиженный её исчезновением мужчина. – Ты бы хоть о дочке подумала. У неё с утра истерика была.
– Давай не будем при моей маме заниматься выяснением отношений, – попросила Мария, прижав палец к губам. – Пусть она хотя бы думает, что у нас всё хорошо.
– Я только за! – обрадовался полицейский. – Ты на себя не похожа стала. С тобой всё в порядке?
– С утра были некоторые неприятности, но сейчас всё нормализовалось, – нахмурилась женщина, вспомнив свой недавний неприятный разговор в машине, сопровождавшийся недвусмысленными угрозами.
«Понятно, какие неприятности у тебя были. Может, ты поэтому так неожиданно потеплела? Чего-то сильно испугалась? Может, Змойров тебе угрожал? Надо бы нам поговорить с тобой начистоту. Но как?»
— Может, ты что-то вспомнила? – продолжил гнуть свою линию Грачёв. – Ну, не меня, так может, дочку нашу?
– Ну что тебе всё так неймётся моя память, – улыбнулась Мария, – считай, что чуть-чуть вспомнила, если тебе от этого будет лучше.
– Ещё как будет. – Грачёв, растянувшись в широкой улыбке, засиял, как медный самовар. – Можно я тебя поцелую? Ну хоть в щёчку?
Жена, ни слова не говоря, подставила щёку.
«Но вот вроде всё потихоньку налаживается, и неважно, по какой причине. Плевать! Главное, что от этого всем только хорошо».
Зинаида Фёдоровна заметила перемену, когда полицейский зашёл в комнату и подчёркнуто вежливо поздоровался, спросив о её самочувствии. Это у него получилось как-то легко, по-родственному. С его лица сошло напряжение, даже морщинки на переносице стали меньше заметны. Словно сбросил несколько лет, помолодев. Да и дочка с утра пришла какая-то другая – растерянная, словно принимала какое-то трудное решение.
Рассказала, что девочка признала в ней маму, что вцепилась так, что стало больно от её маленьких детских пальчиков, и ни за что не хотела отпускать. Было видно, что на Марию встреча с дочерью полицейского повлияла очень сильно. Но возможно, не только это?
«Ведь она ходила к нему и не пришла ночевать. Может, между ними что-то произошло? Близость? Нет, вряд ли, они бы сейчас льнули к друг другу. Но всё равно, дистанция сократилась заметно. Нет того холода со стороны дочки. Она на него стала посматривать… Вот и сейчас посмотрела. Как-то оценивающе, словно вспоминая давно забытое изображение. Может, начала возвращаться память? Ну, дай Бог!»
Грачёв пересказал разговор по телефону, словно извинялся за своего ребёнка. А между тем он понимал, что это его главное оружие, с помощью которого он может одержать верх над сложившимися обстоятельствами.
– А что, давайте завтра организуем семейный обед, – моментально откликнулась Зоя Фёдоровна. – Я всю жизнь мечтала, чтобы со мной за столом сидели мои дети и внуки. Может быть, перед смертью Господь даёт мне эту возможность, чтобы испытать настоящее семейное счастье, которого я была лишена столько лет. А, Мария?
Это обращение было сделано с такой проникновенной интонацией, что Егор внутренне возликовал, понимая, что любящая дочь ни за что на свете не откажет матери.
– Хорошо, мама, я сделаю ради тебя всё, что ты хочешь, – проскользнула грустная нотка в словах дочери, подтверждая чаяния мужчины.
– Значит, завтра, как раз суббота, – подвёл итог Грачёв, – так, может, на природу на шашлык, как раз последний солнечный день захватим перед зимней спячкой.
– Ты что, холодно, – встревожилась Мария. – Мама может заболеть.
– А я поддерживаю идею Егора, – улыбнулась Царькова. – Можно пледов набрать. Опять же костёр развести. Когда я ещё смогу на природе оказаться? И смогу ли?
Последнюю фразу она произнесла как-то задумчиво, неуверенно. Словно пыталась заглянуть сквозь непроходимую лесную чащобу, ища подсказку у спрятавшейся там неведомой кукушки-пророчицы. Мария молча кивнула и тут же взялась составлять список необходимых вещей и продуктов.
– А столик для пикника и складное кресло для мамы у нас есть? – задала она вопрос, подняв глаза на Егора.
Вопрос прозвучал больше утвердительно, что заставило Царькову и Егора переглянуться и, не сговариваясь, улыбнуться.
– Конечно. Ты же на наши пять лет брака мне подарила набор. Стол и четыре маленьких стульчика, – расплылся довольный мужчина. – А я к нему специально купил…
– Большое раскладное кресло, – закончила за него Мария. – Да? Потому что боялся сломать маленький стульчик из набора?
– Ну вот, ты и вспомнила наконец! – Егор бросился к жене и порывисто обнял её, ища её губы своим жадным ртом.
– Не всё, я ещё не всё вспомнила, – мягко устранялась от его откровенного поцелуя женщина.
Зинаида Фёдоровна глядела на дочку и её мужа и была счастлива, что всё потихоньку само собой устраивается. Егор решил подвезти жену до магазина, не принимая робкие возражения женщины, которой на самом деле было спокойней оттого, что рядом с ней будет провожатый. Мария явно ещё не отошла от утренней встречи с тем опасным человеком, от которого исходила серьёзная угроза.
Вскоре молодые ушли, а пожилая женщина впервые за долгое время не почувствовала себя одинокой. Это было странное чувство – остаться одной в пустой квартире и не чувствовать себя одинокой. Она поднялась с постели и начала делать лёгкую гимнастику, радуясь, что снова чувствует своё тело. Бывшая спортсменка понимала, что улучшением здоровья она обязана своей дочери, поскольку обретённые через неё счастье и радость жизни послужили целебным эликсиром, вдохнувшим в это старое и, казалось, отслужившее своё тело новую жизнь. Однако насладиться своим новым состоянием в полной мере ей помешал приход своей старой работницы.
