Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
– Поэтому мне кажется, что есть еще что-то, помимо денежных и временных обстоятельств. Что-то, касающееся тебя и меня? Может быть, тебе было бы удобнее работать с темнокожим терапевтом?
– Нет, доктор, не то. Ложный след, как вы, американцы, говорите. Причина не в расовом различии. Вспомните, я провел несколько лет в Итоне и еще шесть – в лондонской школе экономики. Там было лишь несколько черных. Уверяю, нет никакой разницы, будет ли это черный или белый терапевт.
Эрнст решил предпринять последнюю попытку, чтобы потом никогда не упрекать себя за провал.
– Давай я поставлю вопрос иначе. Я понимаю твои доводы. Они разумны. Можно предположить, что это достаточные причины, чтобы остановиться. Я уважаю твое решение.
Халстон осторожно взглянул и легким кивком позволил Эрнсту продолжить.
– Мой вопрос в том, нет ли еще каких-то дополнительных причин? Я знаю многих пациентов – и они есть у каждого терапевта, – которые отказываются от терапии по причинам не совсем рациональным. Если у тебя такие же причины, мог бы ты рассказать хотя бы о некоторых?
Он остановился. Халстон закрыл глаза. Эрнст почти слышал приводимые в движение шестеренки мышления. Воспользуется ли Халстон случаем? Эрнст видел, как Халстон открыл рот – лишь щель, – как будто он собирался заговорить, но не проронил ни слова.
– Я не говорю о чем-то глобальном, Халстон. Хотя бы намек на другие причины?
– Возможно, – рискнул Халстон, – я посторонний и в этом кабинете, и в Калифорнии.
Пациент и терапевт сидели, молча глядя друг на друга: Эрнст – на идеальные ногти и серый костюм Халстона; Халстон, казалось, на неопрятные усы и белый свитер терапевта.
Эрнст решил попытаться отгадать.
– Калифорния слишком свободная? Ты предпочитаешь более формальный Лондон?
Есть! Движение Халстона головой было еле уловимо.
– А в этой комнате?
– И здесь тоже.
– Например?
– Никаких нарушений, доктор, но я привык к большему профессионализму, когда встречаю терапевта.
– Профессионализм? – Эрнст почувствовал, как у него пробуждается интерес. Наконец-то что-то начало происходить.
– Я предпочитаю консультироваться у врача, который ставит конкретный диагноз и назначает лечение.
– А с чем ты столкнулся здесь?
– Никаких нарушений, доктор Лэш.
– Твоя единственная задача здесь, Халстон, открыто говорить о том, что у тебя на уме.
– Здесь все – как бы это сказать? – слишком неформально, слишком… слишком фамильярно. Например, ваше предложение называть друг друга по именам.
– Тебе кажется, эта фамильярность противоречит профессиональным взаимоотношениям?
– Точно. Мне нелегко. Иногда мне кажется, что мы занимаемся бесполезной возней, будто мы рассчитываем когда-нибудь наткнуться на ответы.
Эрнст играл открыто. Терять было нечего. Халстон был готов уйти. «Возможно, – думал Эрнст, – самое лучше, что можно сейчас сделать – это дать ему то, что он сможет использовать в общении с другим терапевтом».
– Я понимаю, как ты представляешь себе наши формальные роли, – сказал он, – и я ценю твою готовность выразить свои чувства, касающиеся общения со мной. Позволь мне сделать то же самое и поделиться с тобой своими чувствами от работы с тобой.
Эрнст полностью завладел вниманием Халстона. Он редко встречал пациентов, которым было безразлично, что думает о них терапевт.
– Одно из моих основных чувств – это разочарование, вызванное тем, что мне пришлось столкнуться со скрягой.
– Скрягой?
– Скрягой, словесным скрягой. Ты даешь мне очень мало. Когда я задаю тебе вопрос, твой ответ напоминает мне краткую телеграмму. Ты используешь так мало слов твои высказывания содержат настолько мало описательных деталей, ты вкладываешь так мало личного отношения, как это только возможно. И именно по этой причине я старался создать более близкие отношения между нами. Мой подход к терапии зависит от того, готовы ли мои пациенты делиться своими самыми глубинными чувствами. Исходя из моего опыта, формальные роли замедляют этот процесс, и это единственная причина, по которой от них следует отказаться. И поэтому я всегда прошу тебя разобраться в своих чувствах по отношению ко мне.
– Все, что вы говорите, чрезвычайно разумно – я уверен, вы знаете то, что делаете. Но я не могу так – эта калифорнийская культура, когда все чувства наружу, действует мне на нервы. Вот такой я.
– Один вопрос. Ты удовлетворен тем, какой ты?
– Удовлетворен? – Халстон казался растерянным.
– Ну когда ты говоришь, что ты такой. Я думаю, что тем самым ты также говоришь, что выбрал именно такой путь. Поэтому я спрашиваю, ты доволен своим выбором? Тем, что держишь дистанцию, остаешься таким безличным?
– Я не уверен, что это выбор, доктор. Это, – повторил он, – то, какой я есть, – моя внутренняя сущность.
Эрнст видел два варианта развития событий. Он мог либо попытаться убедить Халстона в его собственной ответственности за отдаленность, либо поделиться своими впечатлениями об одном критическом эпизоде. Он выбрал последнее.
– Позволь мне снова вернуться к началу, в ту ночь, когда ты вошел в комнату неотложки. Я расскажу, как это выглядело с моей стороны. Около четырех утра мне позвонили из «Скорой помощи» и сообщили о пациенте в состоянии сильной паники, вызванной ночным кошмаром. Я попросил врача вывести тебя из этого состояния и сказал, что встречусь с тобой двумя часами позже, в шесть. Когда мы встретились, ты не мог вспомнить ни ночного кошмара, ни событий предыдущего вечера. Другими словами, не было никакого содержания, не с чего было начинать.
– Так это и было. Все, что касается той ночи, словно черное пятно.
– Я попробовал работать над этим, и я согласен с тобой – ты сделал некоторый прогресс. Но за эти три часа я был потрясен тем, насколько сильно ты отстранен от других, от меня, от себя самого. Я убежден, что твоя отстраненность и твой дискомфорт от того, что я акцентировал на ней внимание, – основная причина твоего желания завершить работу. Есть и еще одно наблюдение: я поражен полным отсутствием любопытства к самому себе. Мне кажется, я должен поддерживать любопытство в нас обоих – я один должен нести все бремя нашей совместной работы.
– Я ничего не скрываю от вас преднамеренно, доктор. Зачем мне делать это специально? Просто я такой, – повторил Халстон в своей манере.
– Давай попробуем еще, Халстон. Я хочу, чтобы ты вспомнил, что происходило днем накануне того вечера, когда тебе приснился кошмар. Давай еще раз пройдемся по порядку.
– Как я уже говорил, был обычный день в банке, а ночью ужасный кошмар, который я забыл… поездка в «Скорую помощь»…
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
