Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
— Кстати. Для информации. У меня на тебя стоял только в те дни, когда одна милая девушка меня развлекала своими эротическими рассказами. Ты не знаешь. Но было приятно.
— Я знаю.
— Что, шарилась в моей почте, дрянь?
— Не было необходимости, дорогой. Это же я сочиняла эротические истории.
— Что ты болтаешь, дура.
— Конечно, я. Гвендолен. Пятьдесят восемь, пятьдесят девять, шестьдесят. Горячий фонтанчик в середину нёба.
— Сука.
Без всякого выражения. Последовал дальше. И совершенно уже зря я бросила ему вдогон:
— Пидор несчастный!
Вообще-то я никогда так не говорю. Это от растерянности.
Не знаю, чего я ждала вообще. Но не такого ужасающего равнодушия, конечно. На меня он больше вообще не смотрел. Наверное, так и не понял, что я теперь — снова живая, а не мертвая, как он привык. Снова прибилась к теплокровным.
Эвин военнослужащий оказался лейтенантом и артиллеристом, сразу после свадьбы они убыли в маленький городок близ Волгограда — Капустин Яр. По какой-то причине командование отказалось предоставить лейтенанту комнату в общежитии для семейных, и первый месяц они жили в обычном офицерском общежитии. Эва звонила мне с переговорного пункта и рассказывала в слезах, что вот сегодня соседи лейтенанта поднимали с земли на третий этаж девушку на связанных простынях, в обход суровой комендатуры. Девушка извивалась в воздухе, в это время один из наблюдателей крикнул молодецки: «А что мы ее тащим, все равно никому не даст!» Девушка испуганно закричала: «Всем дам! Всем дам!» — так развлекались.
Думаю, все это не должно быть важно сейчас. Алеша приехал, привез девушку, немного странноватую, конечно, но какая разница. Сын приводит девушку знакомиться с матерью, это нормально, это правильно, это так по-семейному. У меня не было настоящей семьи, а теперь будет. Как это прекрасно, девчонка родит маленького мальчика, я возьму его на руки, и это все равно будет мой ребенок. Просто он выбрал себе родиться у девчонки, так бывает. Мне ничего не надо кроме, я настолько истерзана прошедшим годом, что не хочу оглядываться назад. Хорошо бы еще не загадывать вперед, но я вовсе не загадываю, просто начался обратный отсчет, десять, девять, восемь…
Я встаю, не в силах усидеть на кровати, подхожу к зеркалу, рассматриваю себя. Ничего особенного не вижу, хватаюсь за пачку сигарет, как за что-то совершенно непохожее на пачку сигарет, а очень важное и почти панацею. Закуриваю, за последние полчаса это уже четвертая сигарета, весь вечер старалась курить по минимуму. Алеша всегда относился негативно, в детстве даже вырезывал из газет и журналов всякие статьи и складывал мне на подушку. Я улыбаюсь, какие милые воспоминания.
Когда Эва вернулась из военного городка, какое-то время ей негде было жить. Сложная история с дележом родительской квартиры, завершившаяся лишь через год. Этот год она жила, разумеется, у меня. Алеша был маленький, как-то он сломал допотопную мясорубку, прокручивая в ней парафиновые свечи и комнатный цветок «герань». Я наказала его, велев не выходить из комнаты час. Эва в это время мыла пол, ползала на коленках по коридору. Когда она проползала мимо детской комнаты, из-под двери таинственно показалось письмо. Алеша написал на большом листе из альбома: «Дорогая мама! Пишет тебе твой сын. Если ты меня сейчас не выпустишь, я ободру обоэ».
Все это было еще до Максима Максимовича, да. Моя вина, и никогда мне не искупить ничего. Я вполне себе реально пригибаюсь под ее грузом, вполне реальные глыбы выкорчеванного асфальта, никакой не обработанный гранит, и ни тем более мрамор.
Подтаскиваю к себе телефон и набираю Эвин номер. Эва не берет трубку, включается автоответчик. Жалко, я бы очень хотела поговорить с ней сейчас. Нет, не обсуждать ситуацию. Вспомнить, например, как когда-то жили три месяца в Нью-Йорке, стояла страшная жара, и мы поливали друг друга минеральной водой из бутылок.
В один из дней я шла по Манхэттену, вдруг кинулся ко мне какой-то мужчина, лопоча что-то по-итальянски. Когда я сказала, сорри, мол, не понимаю, с ходу перешел на английский, удивился, что я не итальянка. Только у нас в Италии, сказал восхищенно, красивые девушки ходят — with no bra. Американки — нееет, никогда. Смотрел с обожанием, цокал языком. А уверена ли я, что у меня нет итальянской крови? Ты спроси свою маму, обязательно, you have to! И улыбка у тебя… ммм, как у итальянок бывает, щеки вот так поднимаются… от кого у тебя такая улыбка? От папы или от мамы? Это важно!
Когда узнал, что я из России, оживился еще больше: я вообще-то бизнесмен, у меня ресторан, на Коламбус — заставил записать телефон и умолял позвонить — i know the city very well, i will show you, и ресторан очень хороший, тебе понравится — and i invite you like a friend, i swear! Руку поцеловал на прощание, все как положено. Сальваторе его звали.
Вот скажи мне, спрашивала я тогда Эву, смеясь, вот скажи, можно ли представить, чтобы в Москве я остановилась поговорить с мужчиной, который откровенно восхищался моей грудью и тем, что я без лифчика?
Или в нью-йорском сабвее. Девушка лет восемнадцати, очень худая, кожа на костях, длинные волосы заплетены в африканские косички, украшенные пластмассовыми бусинами, косички связаны в единое целое и оттягивали голову с тонкой шеей назад. Птичьими лапками рисовала без всякого следа на грязном вагонном стекле то ли буквы, то ли просто геометрические фигуры — треугольники, овалы, ромбы. Левой ногой оплела правую ногу каким-то сложным двойным переплетением, синие джинсы разрисованы красными цветами, напоминающими маки. У каждого мака в сердцевине выписано женское личико, глаза, ресницы, брови высокими дугами, улыбки на губах — красиво. В кармане под крайним маком зазвонил телефон, вместо музыкального рингтона — ломкий девчоночий голос, какой-то птичий, по-русски: «Ненавижу тебя! Сволочь! Ненавижу тебя! Сволочь!»
Я, владелица новенького диплома MBA, практиковалась в крупной рекламной фирме, прекрасно освоила и даже одобрила полезную привычку — приходить в офис в кроссовке под строгий корпоративный костюм и многие другие вещи. У Эвы случился роман с афроамериканцем по имени Дэниэл, она долго сдержанно молчала, потом внезапно разразилась речью, что слухи о необыкновенных размерах афроамериканских членов весьма преувеличенны, но темперамент соответствует.
Разлуку с Дэниэлом Эва перенесла плохо. На долгое время впала в странную депрессию, выражающуюся в ежедневном обращении к разного рода экстрасенсам. Она писала им письма, звонила по горячей линии в одноименных передачах. Я была рада, когда все это закончилось.
Звонит телефон. Беру трубку, в ней волнуется Таня, Таня спрашивает, куда я пропала и помню ли о совместном праздновании Нового года. Про Новый год мне абсолютно нечего сказать, учитывая сумасшедший дом, про Алешин приезд тоже пока не готова, поэтому я ловко, как мне кажется, перевожу разговор на деловую тему: в ежедневной газете запланирована горячая линия «грипп», и Таня собиралась тоже принять участие, по моей просьбе. Организацией занимались довольно долго, но сейчас вроде бы все улажено, и в понедельник можно будет провести. Таня обещала переговорить непосредственно с врачом общей практики, так сказать, взгляд терапевта. Спрашиваю, сделала ли она это.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
