— Придите! — позвал он в ночь.
Зависшие вокруг души заколыхались, когда окровавленные губы колдуна стали произносить слова заклинания — каждое слово на выдохе, а не на вдохе. И одну за другой он всасывал души мертвых в свою разбухшую грудь.
Когда все закончилось, лицо у него кривилось от усилий удержать в себе заглоченное.
Второй близнец облизал губы и поднял одну из вымазанных кровью костей.
— А теперь — каждая душа да летит обратно в свой костяной дом: убийцы на убийство.
Он поднес кость к губам брата, и тот выдохнул. Душа затрепетала над костью — как огонек темного пламени над светлой веточкой.
Душа за душой — колдуны вновь заполонили пустошь духами мертвых.
Запутавшись в незримых силках безумного ритуала, Дьюранд потихоньку начал осознавать: он не единственный зритель на пустыре. Меж колосьев трав, за ногами людей трепетали чьи-то тени. Ужели и он таков же, как они? Быть может, он умер? Грудь ему туго стягивали веревки, язык не шевелился во рту.
— Идите же, — проворковал колдун. — Ступайте туда, где спит семья герцога. Посмотрим, долго ли будет сопротивляться тело, когда ему отсекут голову.
Он воздел корявую руку, и бесплотные черные твари устремились к виднеющемуся неподалеку городу, темным роем взвились к поднебесью.
Невероятно!
Легкие Дьюранда горели огнем. Казалось, от нехватки воздуха он вот-вот разорвется надвое. Тени умчались, оставив его на пустыре. Он пытался овладеть своим разумом. Слышно было, как что-то недовольно рокочет Радомор, как вкрадчиво успокаивают его чернецы-Грачи. Нельзя, никак нельзя отстать от теней-убийц.
Пришпоренный этой твердой мыслью, он поплыл над колосящимися травами, над кладбищенским пустырем. Тела мертвых были безжалостно вытряхнуты из саванов — и на каждом виднелись следы жестоких увечий. Что еще хуже — тела были изуродованы вновь уже после смерти: на белесой плоти зияли багрово-фиолетовые раны. Дьюранд видел следы секир, ножей и щипцов, концы разломанных костей.
А потом на глаза ему попалось лицо, запрокинутое над грудой изувеченной плоти. Пряди бороды бледнели, точно слоновая кость, вокруг рта, в котором сияли золотые зубы. Сверкнул медальон с изображением быка.
— Нет!
— Нет!
Внезапно он оказался за тысячу ярдов оттуда — выдохнул это слово во тьму.
Живой человек из плоти и крови.
Дьюранд проснулся.
В первый миг он не видел и не ощущал ничего, кроме кромешной тьмы вокруг. И в мыслях царила тьма. Потом образы недавнего сна нахлынули снова — лица, вереница шелестящих духов… Дьюранд вскочил на ноги. Чернецы! Преодолели уже их посланцы стены? Плывут ли — сейчас, в эту самую минуту — по улицам цитадели? Нужно их опередить! Нужно первым попасть в башню Гандерика!
Дьюранд ринулся сквозь темноту, то и дело ударяясь об острые углы и стены, но скоро вырвался из башни и побежал по улице.
Городская стража жгла сторожевые огни. Молодой рыцарь слепо мчался мимо островков света, минуя часовых, ни на миг не останавливаясь, никому ничего не объясняя. Кто-то из стражников попытался преградить ему путь. Дьюранд отшвырнул его в сторону ударом одетого в кольчугу плеча. Протрубили в рог.
Дьюранд почти слышал, как часовые на сотнях перекрестков стряхивают с себя сон, хватаются за арбалеты или заржавевшие мечи. Стиснув зубы, он мчался по очередному сплетению переулков.
И наткнулся на стражника, ведущего в поводу коня. Дьюранд резко остановился, а стражник ошарашенно повернулся к нему.
— Коня! — прохрипел Дьюранд, выдергивая поводья из руки своего противника.
— Что, во имя…
Дьюранд врезал ему коленом в пах и вскочил в седло. Из-под копыт коня брызнули искры. Лязгнул арбалет — но стальная оперенная смерть просвистела мимо во тьму.
Молодой рыцарь посмотрел наверх меж очертаниями крыш. На фоне темного неба мчались чернильно-черные сгустки. Не вороны, нет — рваные тени. Он пригнулся к шее коня.
Впереди были ворота замка. Но площадь перед ними неожиданно оказалась битком забита — мешками, коробками, какими-то узлами, грудами ткани. Конь отчаянно заржал, и Дьюранд вылетел из седла.
Он грянулся о мостовую с такой силой, что под веками засверкали яркие пятна. Стражники на стенах размахивали факелами, хватались за луки. Рога трубили тревогу. Вдруг вся рыночная площадь ожила, закопошилась — свертки на земле оказались спящими горожанами.
Дьюранд, пошатываясь, встал. Перед мысленным взором вращались непогребенные мертвецы и мчащиеся к замку духи.
Он столкнулся с какой-то женщиной — настоящей, живой, дрожащей от холода.
— Что ты такого затеял, мальчик?
Дьюранд отшатнулся. Вокруг поднимали головы тысячи беженцев из нижнего города. Он бросился бежать, вихрем проносясь между любопытствующих и спящих.
За воротами маячили фигуры стражников.
— Впустите меня!
— В городе какие-то беспорядки, — промолвил один из стражников, низенький, с усами, похожими на хвосты двух лисиц.
— Эй, Кирен! Это я!
— Что такое?
— Герцог в опасности!
Через миг длинные острые зубья решетки выскользнули из отверстий в мостовой. Дьюранд проскользнул под ними и бегом бросился дальше.
Он мчался мимо слепых коридоров и переходов башни Гандерика, в которых лишь кое-где сквозь щели и трещины пробивались лучики света. Мчался мимо теней, холоднее источников Гесперанда. Расписной Чертог у него за спиной воспрял к жизни.
Наконец Дьюранд взбежал по лестнице к площадке, на которую выходили покои герцога, и резко затормозил перед Конзаром и стражником: два арбалета были нацелены ему прямо в сердце.
Рваная тень уже маячила под потолком.
За спиной у Конзара герцог на шатких ногах шагнул от двери. И тень ринулась вперед.
Дьюранд выхватил из-за пояса кинжал. Щелкнули арбалеты — но он уже метнул оружие.
Посланец чернецов завыл, разинув жутко кривящийся рот — и застыл, безжизненно завис средь дыма, колеблясь на сквозняке, точно недвижное изображение. Кинжал Дьюранда с лязгом упал на пол. На кончике его подрагивал белый обломок кости.
Стрела пронеслась над ухом Дьюранда и расщепилась о стену. Конзар успел отбить лук стражника в сторону.
Ламорик спал этажом ниже.
Когда Дьюранд ворвался в Расписной Чертог, ожившая тень уже нависала над кучкой распростертых на полу рыцарей — как высокое пламя, тянущееся к самому потолку. От шумного появления Дьюранда гнусная тварь изогнулась, дернулась в его сторону. Ламорик лежал ничком у ее ног. Дьюранд увидел вокруг головы тени нечто, напоминающее лохматую бороду, плывущую вокруг темного лица.
