Белов пододвинул к себе аппарат и набрал свой номер.
* * *
Лена сидела на кухне в квартире Белова, пила кофе.
Мысленно она считала время. Если Коля уехал вчера вечером, то на месте он будет через тридцать шесть – сорок часов, то есть завтра утром. Так он, по крайней мере, планировал. День он потратит на поиски Бориса и, конечно, сразу его найдет. Наверное, в тот же день. Коля уверен, что Борька поехал в эту тайгу. Значит, ему больше и быть негде. Коля никогда не ошибается. При встрече они с Борькой, конечно, на радостях поддадут. В тайге, правда, взять негде, но Борька ради такого случая найдет обязательно. Это еще один день. И полтора дня надо прибавить на обратную дорогу. Всего, получается – пять дней. Коля вернется с Борисом через пять дней. А прошло… Прошла всего только ночь. Точнее, десять часов. Но ждать все равно еще, значит, те же пять дней…
Тоскливо до ужаса.
Лена вздохнула: хоть бы кто-нибудь позвонил.
Но телефон в квартире молчал, как голос пращуров.
Потому что Лена отключила его ночью, после беседы с отцом.
А утром забыла включить.
* * *
– Никто не подходит. Видно, ушла уже.
– Жена? – спросил с оттенком ненависти милиционер.
– Нет, не жена, – ответил Белов простодушно.
– Ты что ж, – удивился один из «пятнистых», – удрал от одной и звонишь другой, чтоб спасла?
– Приблизительно так, – он повторил попытку дозвониться. – Нет!
– А ты жене теперь попробуй, – ввернул милиционер.
– Жена за океан умылась, – соврал Белов, сроду в браке не состоявший.
– Надолго?
– Навсегда.
– Давно?
– Да лет двенадцать как.
– Ну, там живет, небось!
– Я полагаю.
– Они там все живут неплохо. Знаю!
– Доллары, конечно. С зелеными не загрустишь!
– А ты вот здесь, в рубашке…
– Я в рубашке родился, – кивнул Белов, слушая вполуха, пытаясь дозвониться.
– И ведь, поди, тебе не помогает?
– Мы разведены.
– А ну и что ж с того? И все равно могла помочь бы!
– А хрен-то! – встрял милиционер. – С Америкой вообще, моя бы воля… – он выразительно повел стволом автомата.
– Ты посиди, попозже позвонишь. Раз дома нет, значит, ускакала на работу.
Белов качнул отрицательно головой.
– Тогда, наверно, в ванной.
– Или в туалете, – снова встрял милиционер.
– Пошла за хлебом, в магазин.
– Стирает, может быть – и поэтому не слышит.
Очевидно, что охране банка было скучно.
– Садись-ка, лучше расскажи нам: как ты от мужа-то удирал…
– Сейчас, чуть отдышусь.
* * *
Конвойные – сержант и лейтенант, упустившие Белова – подъехали к прокуратуре. Хоть машина и остановилась у самого подъезда, они не спешили покидать ее.
На лейтенанта лучше было б не смотреть – лицо приговоренного к повешению. Лейтенант понимал, что его может в данной ситуации спасти только чудо, нечто из ряда вон выходящее. Объяснение с начальством нужно было сделать каким-то таким… Внезапным и резким, каким был и сам этот побег.
Сержант был поспокойней: над ним был старший, офицер. Ему-то дыня и полагалась, по уставу. Однако все ж и у сержанта лицо дергалось.
– Ну что, пошли, что ли? – решился наконец лейтенант, открывая дверь «жигулей». – Прошу, сержант!
– Да нет уж, вы первым идите!
– Мы тут не на параде. На службе старший – замыкающий.
– Это почему же?
– Потому. Волки – знаешь, как ходят? Вожак всегда сзади идет, прикрывает.
– Неправда ваша! Вожак впереди – ведет!
– Вот и неверно! Вожак от преследователей огрызается!
– Боитесь идти впереди – так и скажите!
…Они вошли к Власову в кабинет вдвоем, плечом к плечу, одновременно.
Вошли и встали. Тишина.
– Владислав Львович! – взяв под козырек, нарушил паузу лейтенант. – Вот вам блокнот с чистосердечными признаниями художника Белова. Писал он всю ночь и написал честно, как он нам сам доложил. Откровенно. Ничего не утаил.
– Понятно, хорошо! Давай сюда его, Белова.
– А это просто невозможно, – отрицательно мотнул башкой сержант.
– Как невозможно? Почему?
– Да потому что – вышло как? – Сержант склонился к самому лицу Власова, втолковывая ему ясно, просто, как малому ребенку: – Он письменно, художник ваш, Белов, все объяснил вам, письменно, не устно, так? Видите – вот исписал полблокнота. Это понятно, надеюсь? Ну вот. А сам он взял – да и сбежал!
– Вот сука же, ага? – добавил лейтенант.
* * *
– Что, снова не подходит? – спросил милиционер Белова. – А ты соседу позвони. Соседа телефон знаешь?
– О, Петя, ты – Аристотель! – обрадовался Белов и быстро набрал номер соседа: – Алло, Сашка? Привет! Тебе Ленка ключи не оставляла от квартиры? Нет? Ну, значит, дрыхнет. Будни ее! В стену стукнись кулаком. И позови ее к себе: мой телефон, его… – Белов чуть не сказал «могут прослушивать», но спохватился: – Ужасно плохо работает, мой телефон, совсем погано слышно. Да!..Лена?! Слава богу!
Белов обрадовался так, что у него чуть не лопнуло сердце. Не в состоянии сдерживаться, он уже почти кричал в трубку:
– Послушай, Лен, я не уехал, я в Москве. При встрече расскажу. Внимательно меня послушай, слышишь? Что надо сделать? Во-первых, собрать мои вещи, теплые. Какие найдешь, все равно.
– И сухарей насушить, – не смог не встрять, подначивая, милиционер.
– Там свитер новый, да ладно, его надо искать. Бери, что найдешь, понятно? Я сейчас в одной рубашке. После расскажу… Потом еще деньги ты достань. А то я и без копья вдобавок. Деньги, ИЗ, на книжной полке у меня, за Львом Толстым. Все забираешь деньги, абсолютно все! Да, вот еще: и документ какой-нибудь, любой, найди, прихвати. Любую ксиву – чтобы только с фотографией! Все это ты хватаешь быстро и – к соседу, к Сашке – ну откуда говоришь, почему – сейчас нет времени это объяснять, при встрече. В моей квартире не оставайся, ясно? Ни в коем случае. Запрешь квартиру и у Сашки меня ждешь! У Сашки, поняла?! Отлично. Пять минут тебе на все про все! Я тоже к Сашке подскочу, быстро, в течение ближайшего часа. Все поняла? Удач тебе! До встречи! У-х-х! – выдохнул Белов, кладя трубку.
– А я не понял, – вдруг сказал милиционер, – зачем же ты ее ну, со своей квартиры – к Сашке? Странно.
– Боюсь, ко мне нагрянут на квартиру.
