– Месячное содержание? – повторила она с упавшим сердцем.
Он прекратил жевать и уставился на нее, но взгляд его отказывался фокусироваться. Тут Виктория поняла, что он пьян. Как ни печально, но это не удивило ее. Уже много лет назад это стало его обычным состоянием.
И все же то, что он пьян, не значит, что он лжет.
– А ты что, не знала? – Он хихикнул. – Лорд Бэйбери платит мне за то, чтобы я держал язык за зубами, с самой вашей свадьбы. Кстати, сама свадьба была частью нашего уговора. Я обеспечил тебе безбедную жизнь – тебе стоило бы меня поблагодарить.
Виктория закусила губу. Значит, ее подозрения оправдались. Она с самого начала догадывалась, что отец заключил с Джастином какую-то грязную сделку. Первым сигналом стала их перепалка в коридоре в первую брачную ночь, а последующие годы принесли достаточно подтверждений ее правоты – даже до того, как вчера вечером Джастин признался ей сам.
– Ты жалок, – тихо проговорила она. – Использовать чью-то тайну, чтобы заполучить власть над человеком, заставить его жениться на твоей дочери, когда он вовсе этого не хочет, вымогать у него деньги… Боже мой, папа, я совсем тебя не знаю!..
Отец развернулся и бросился к ней, и она едва сдержалась, чтобы не отпрянуть. До замужества он бил ее всего несколько раз, но шок от каждого удара глубоко впечатался ей в память.
– На твоем месте я бы этого не делала, – сказала она, прилагая все усилия, чтобы сохранить спокойствие. – Держу пари, синяки на моем теле Джастину не понравятся.
Отец остановился.
– А откуда он узнает? – презрительно усмехнулся он. – Он касался тебя только один раз – в первую брачную ночь. Разве нет?
Она скрестила руки на груди.
– Но я же здесь, не так ли?
Его глаза загорелись от алчности.
– Да, верно. Хорошая девочка, я знал, что смогу на тебя положиться. Ты подаришь ему наследника, и он уже никуда от тебя не денется. Даже если он станет презирать тебя, он не оставит сыновей без щедрого содержания. Которым ты вполне можешь поделиться с папочкой. Советую тебе снова забеременеть как можно скорее.
Кровь отхлынула от лица Виктории.
– Папа! – выдохнула она.
Сердце сжалось от боли. Он только пожал плечами:
– А зачем нам ходить вокруг да около? Прошло уже несколько лет после первого ребенка. И ты не справилась с ситуацией. Деньги, которые ты могла бы получить…
– Хватит! – крикнула Виктория, сжимая кулаки. – Ты не имеешь права говорить со мной на эту тему! Не имеешь права!
– А как насчет меня?
Виктория подавила всхлип и медленно повернулась. В дверях гостиной стоял Джастин – с дикими глазами и бледным лицом. В его взгляде она видела столько боли, что ей понадобились все силы, чтобы не сбежать прочь. Никогда прежде он не показывал столько чувства.
– А у меня есть право говорить с тобой о нашем ребенке? – холодно спросил Джастин.
– Слушай, Бэйбери… – заговорил ее отец, выступая вперед.
Джастин обернулся к нему с такой скоростью и злостью, что и Виктория, и ее отец подскочили на месте.
– Клянусь Богом, старый мерзавец, если ты сейчас же не уберешься из моего дома, я переломаю тебе все кости, и плевать, чей ты отец!
– Бэйбери… – Он вытаращил глаза. Дрожащими пальцами он потянулся к внутреннему карману и вытащил несколько пожелтевших писем, потряс ими: – Не забывай о том, что мне известно…
Глаза Джастина стали совсем безумными от ярости, когда он взглянул на истрепанные листы, что сжимал жирными пальцами ее отец. Виктория подалась вперед, но отсюда она не могла разобрать ни слова, только ровный, четкий женский почерк.
– Ах ты, ублюдок! – Джастин говорил обманчиво тихо. – Ты посмел принести это сюда? В мой дом?
Отец потряс письмами перед его носом:
– Я хотел напомнить тебе…
Закончить он не успел – Джастин набросился на него и вырвал листки из его дрожащих рук. Несколько клочков упали на пол.
– Жадность сослужила тебе плохую службу! – рявкнул Джастин и швырнул письма в огонь. – Никогда больше ты не заставишь меня подчиниться твоей воле!
Письма занялись не сразу. Отец Виктории метнулся к камину с хриплым воплем:
– Нет!
Джастин, не шелохнувшись, смотрел, как старик бросился на колени и сунул руки в огонь, чтобы вытащить бумаги, – это не принесло ему ничего, кроме ожогов. Тогда он схватил кочергу и попытался достать те письма, которые еще не пожрал огонь. Они теперь дымились на дорогом персидском ковре – края почернели, но некоторые слова еще можно было разобрать.
– Папа! – выдохнула Виктория. – Прекрати сейчас же!
Но кажется, ни отец, ни Джастин не отдавали себе отчета в том, что она тоже находится в комнате. Джастин сгреб ее отца за воротник и рывком оттащил его от дымящихся бумаг. Кочерга, которую тот все еще сжимал в руке, перелетев через всю комнату, расколотила зеркало. Осколки брызнули на мебель и на пол.
– Вон отсюда! – взревел Джастин.
Виктория прижала ладонь к губам. Все, что ей оставалось, – только смотреть. Никогда прежде она не видела Джастина в таком состоянии – озверевшим, совершенно потерявшим контроль над собой, полностью отдавшимся на волю чувств. Он, кажется, перешел какую-то грань.
И причиной тому – она. Она и ее отец.
Он потащил его к двери и вышвырнул в коридор.
– Все кончено, старик!
Ее отец никогда не отличался благоразумием, но даже он понял, что Джастин сейчас не владеет собой и если он перегнет палку, то вряд ли отделается несколькими тумаками. Спотыкаясь, он бросился наутек.
Виктория ожидала, что Джастин за ним погонится, но он захлопнул дверь и повернулся. К ней. На его обычно спокойном лице бушевали такие чувства, что Виктории захотелось самой сбежать. Но она не могла. Она виновата перед ним, и пришло время платить по счетам.
Очень медленно он двинулся к ней. Шаг за шагом, будто он с трудом контролировал движения.
– Говори, Виктория. Скажи мне правду. – Его голос дрожал.
Ни криков, ни гнева, который он изливал на ее отца.
Она бы, наверное, предпочла этому чистую ярость, Она несколько раз прерывисто вдохнула, чтобы удержать горячие слезы, вскипавшие в глазах.
– Джастин… – шепотом произнесла она.
– Ты родила сына или дочь? У меня есть ребенок, которого я не знаю? – прорычал он, схватив ее за руки и подтащив к себе. Но в его жесте не было жестокости – только отчаяние.
Слезы покатились по ее щекам, и она возненавидела себя. Последнее, что она хотела ему внушить, – это что она манипулирует им с помощью эмоций.
– Н-нет, Джастин, – проговорила она, задыхаясь от боли. – У тебя нет ребенка.
