– Я собираюсь поработать с Ником Делонгом. Заходи в его лабораторию завтра после обеда, может, у нас будет что-нибудь интересненькое для тебя.
– Я приду. – И он ушел, беспечно махнув классным журналом.
25. ДЕЛЕНИЕ ПО БАНАХУ – ТАРСКОМУ
Кабинет Ника был размером с кладовку для швабр, зато у него был доступ к хорошо оснащенной лаборатории. Правительство приобрело для них все самое лучшее оборудование в обмен на контракт, дававший ему право на все открытия и изобретения. Они полагали, что физический факультет в Бернко занимался разработкой устройств для борьбы с загрязнением атмосферы. Физический факультет полагал, что Ник занимается исследованием, результаты которого будут достойны опубликования.
А Ник располагал всеми игрушками, о которых он когда-либо мечтал.
Я застал его за экспериментом. Свет был пригашен, а сам он изучал происходящее на экране маленького осциллоскопа, засунув при этом руки по локоть в устрашающего вида жидкость. Я заглянул в чан. В нем были провода, переплетение стеклянных трубок и несколько угрожающе тлевших пирамидок. На дне деловито пыхтело нечто, напоминающее миниатюрную паровую машину.
– Чарльз называет это не иначе, как моим fondue chinoise, китайским фондю, – сказал Ник, не отрывая взгляда от осциллоскопа. Внезапно зеленые загогулины сцепились в устойчивую, зубчатую, как пила, кривую.
Он удовлетворенно вздохнул. – Это должно продержаться с полчаса. – Он вынул мокрые руки из ванны и, капая на пол, подошел к раковине, чтобы смыть с них вещество.
– Ник, это что, кулинарный жир?
– Господи, нет, конечно. Это жидкий тефлон. Единственное вещество, обладающее подходящей плотностью и электропроводностью. – Он вытер руки и раскатал рукава рубашки. – Ты говорил, у тебя есть идея?
Прежде чем я смог ответить, на другом конце стола замигал красный огонек.
– Погоди, – сказал он. – Разогрелся лазер.
Он подошел и перебросил рубильник. Тут же возник и повис над столом узор из пересекающихся рубиновых лучей. Система зеркал и светоделителей была организована так, чтобы луч лазера переплелся в «кошачью колыбельку». Конец последнего отрезка упирался в тонкое кварцевое окошко в стенке чана.
Ник быстрыми, твердыми шагами подошел к стене и перебросил еще один рубильник. Под столом что-то загудело. Звук был, как у вентилятора. По телу поползло покалывание, а волосы попытались встать дыбом. – – Ионизатор воздуха, – объяснил Ник. – Хуже не будет, если попробую с ним.
Зеленый зубчатый узор стойко держался на экране осциллоскопа, а над столом ровно светилось переплетение лучей. Ник перебросил еще один рубильник и тяжело сел.
– Этот процесс займет с полчаса. На автоматике.
" – А что именно ты проверяешь?
– Как тебе известно из моей статьи, я работаю над теорией гиперматерии.
Я не очень внимательно читал статью Ника, но тем не менее кивнул ему, чтобы он продолжал.
– Моя идея заключается в том, что существует отличный "от других тип материи, шары невидимого желе, плавающие вокруг нас. Эта сетка лазерных лучей должна, по идее, загонять эти шары в чан, а маленькая машинка на дне – конденсировать их. Все остальное нужно лишь для того, чтобы выявлять сконденсированные шары гиперматерии.
– Колобошки, – сказал я.
– Что?
– Представь черную воду, представь белое небо.
Представь остров и пролетающих над ним колобашек, – продекламировал я. – Это из «Доктора Севеа». Ты ловишь колобошек!
– Ну что ж, можно и так сказать, – ответил Ник. – Хотя мне не хотелось бы афишировать этот факт. – Но тут его поразило явное соответствие. – Разве ты не говорил, что видел кучи колобошек, когда выходил из своего тела?
Я кивнул:
– А еще я научился управлять этим выходом. – И я потянулся к сознанию Ника, его учености и одиночеству. Я ухватил Множество и превратил его в Одно, потом рванул назад с вывертом, благодаря которому мое астральное тело осталось вне тела физического. Я осмотрелся. Возле шкафа у противоположной стены толпилась стайка колобошек.
Я подлетел поближе и попробовал согнать их в фондю Ника. При первой попытке моя рука просто прошла сквозь них. Тогда я сделался поменьше и поплотнее и попробовал снова. На этот раз, когда моя рука проходила сквозь них, я ощутил легкое сопротивление. Они едва заметно шевельнулись. Я снова и снова прорезал рукой колобошек, понемногу подталкивая в нужную мне сторону.
Тогда я вошел в ускорение и после алеф-нуля гребков мне удалось загнать шесть маленьких сереньких колобошек в окошко чана. Мне на это понадобилась пара минут. Закончив, я совместил свои тела и сообщил Нику.
Он склонился над оборудованием. Только тусклые циферблаты освещали его лицо. Он быстро повернул какую-то ручку и перепроверил показания приборов, потом заулыбался.
– Ты в самом деле сделал это, Феликс. У меня сейчас самые лучшие данные за все время!
Я с улыбкой откинулся на спинку стула.
– Я могу наловить тебе столько колобошек, сколько пожелаешь, Ник.
Внезапно его улыбка погасла, – А что толку? Если кто-нибудь попытается проверить мои данные, у него ничего не получится, если тебя не окажется рядом. А если я им скажу об этом, они запишут меня в сумасшедшие исследователи-псионики. – Он мрачно запустил пальцы в редеющую светлую шевелюру. – Я в любом случае сумасшедший, потому что воспринимаю твои россказни всерьез. Может быть, тебе это и сойдет с рук, Феликс, но только не мне.
Мои мысли умчались вперед, изучая возможности.
Нику требовалось физическое подтверждение его теории.
Физическое доказательство, доступное для общего восприятия. Мне тоже нужно было доказательство. Физическое доказательство существования бесконечности.
– Ник, – спросил я, наклоняясь вперед, – насколько хорош этот твой конденсатор? В смысле, сможет он, если я накидаю в него достаточно колобошек, слепить из них кусок эфира.., или гиперматерии.., достаточно большой и плотный, чтобы его мог увидеть любой?
Ник пожал плечами:
– Не вижу, почему бы и нет. Однако для этого потребуется чертова уйма.., колобошек. И потом я не уверен, что гиперматерия будет на вид отличаться от обычного вещества.
– Еще как будет, – возбужденно воскликнул я. – Она будет состоять из алеф-одной частицы, поэтому ее можно будет нарезать на алеф-нуль кусков, достаточно больших, чтобы их можно было разглядеть. – Я вскочил на ноги. – Вот оно, Ник! Мы сделаем куб из этого вещества, и я нарежу его на бесконечно много долек. Пусть попробуют списать это на пристрастность экспериментатора!
Мы проработали до вечера. После того как я загнал в аппарат всех колобошек, сшивавшихся в лаборатории, Нику пришло в голову послать меня в подвал проверить топку котельной. Там оказалось множество довольно крупных колобошек, которых я поднял наверх сквозь этажи по одному. Когда пришло время ужинать, мы позвонили женам и договорились встретиться в местной пиццерии.
