— Что-то вы сегодня припозднились, Евгений Алексеевич? — с ласковый улыбкой произнес вахтер.
Но Трубников не услышал. С багровым лицом подошел к уборщице и впился в нее взглядом.
— В каком детдоме вы работали? — спросил он.
— В московском шестнадцатом, — растерянно ответила уборщица.
Глаза Трубникова сделались совершенно сумасшедшими.
— Да я уже и не помню, — засуетилась женщина. — Конниковы или Конноваловы…
— Может, Конюшины? — перебил Трубников.
— Точно, Конюшины! — радостно воскликнула уборщица и впилась влюбленными глазами в шефа.
— Черт! — хлопнул себя по лбу Трубников.
52
Пять минут спустя он на всей скорости несся в сторону аэропорта Шереметьево. В один миг прояснилось все. А ведь об этом можно было догадаться раньше, сразу после того, как детектив продиктовал числа пребывания мистера Хенкса в Москве.
Магнат улетел седьмого февраля, на второй день после убийства Олега. Прилетел через месяц. Седьмого марта. Именно в этот день Маргулин воскрес, смертью смерть поправ. Двадцать второго марта магнат улетает, и в этот день убивают Олега. На этот раз по-настоящему. Боже мой! Как они все здорово обтяпали.
Трубников гнал на всю катушку, поминутно поглядывая на часы. Теоретически он успевал, если на дороге не вляпается в какую-нибудь пробку.
Одно в этой истории оставалось непонятным. Кровь на платке и на пуле была идентична. Тут уже одно из двух: либо эксперты ошиблись, либо это мистика. Не снижая скорости, Трубников заглянул в записную книжку, нашел телефон лаборатории и набрал номер. Вообще-то было уже поздновато. Евгений не надеялся дозвониться, но внезапно на том конце отозвались.
— Нельзя ли мне услышать Павлова? — спросил Трубников, забыв поприветствовать.
— Павлов у аппарата, — браво отозвался не совсем трезвый голос, и водитель услышал на заднем плане музыку, гогот и звон бокалов. Видимо, в лаборатории справляли торжество, поэтому эксперт оказался на месте.
— Извините, Константин Эдуардович, не узнал! Это звонит Трубников по поводу повторной экспертизы крови на платке и пуле. Помните?
— Как же не помню! — икнул эксперт. — Мы провели повторный анализ. Результаты те же. Кровь на платке и на пуле идентична.
— Не может быть, — вырвалось из Трубникова. — Скажите, а были случаи, когда у разных людей совпадало ДНК.
— Таких случаев не было, — засмеялся эксперт.
— Даже у близнецов?
— У однояйцевых близнецов теоретически может совпасть ДНК, но и то, кажется, в исключительных случаях.
Теперь исчезли последние сомнения. «Теперь только бы успеть», — бешено затикало в висках.
Евгений подкатил к аэропорту за двадцать минут до отлета самолета. Сразу рванул в регистрационный зал, но пассажиры, улетающие в США, уже прошли регистрацию и находились в чистой зоне. Стоило больших усилий, чтобы прорваться туда. Никакие мольбы, уговоры и убеждения не тронули принципиального таможенника. Он был глух и нем, а также стоек, как оловянный солдатик. Тогда Трубников прибегнул к проверенному способу: сунул ему две зелененькие бумаженции, и проблема была решена.
— Только пять минут, — строго донеслось вслед.
Евгений немного пометался среди счастливчиков, покидающих Россию, и наконец узрел Марго. Она сидела на кожаном диване под пальмой и листала какой-то журнал. Трубников подошел и молча сел рядом. Марго подняла голову.
Ее глаза не выразили удивления. Они, как всегда, были спокойными и насмешливыми.
— Ты пришел меня проводить? — нежно улыбнулась чертовка.
— Я пришел узнать правду.
— Правду? — рассмеялась Марго. — Ради правды люди идут на эшафот, а тебе подай ее на блюдечке.
— Я уже достаточно настрадался, чтобы продолжать находиться в неведении, — ответил Трубников. — Скажи, это была твоя идея убить мистера Хенкса?
Маргулина более чем спокойно выдержала взгляд своего школьного друга и с улыбкой ответила:
— Если ты так алчешь правды, то я тебе ее открою. В память о нашей короткой любви. Тем более что ты ее уже знаешь. Я это вижу по глазам. Дай слово, что все останется между нами.
— Клянусь!
— Не надо клясться. Клянутся только лживые женщины. Мне достаточно твоего слова. Ведь ты поэт. А у поэта нет ничего дороже слова.
— Хорошо, я даю слово.
— Я тебе верю, — кивнула Марго. — Итак, что тебя интересует?
— Все с самого начала.
— Если с самого начала, то их было два брата-близнеца. Один инвалид. Его звали Робертом. Другой здоровый. Его звали Олегом. До пяти лет они воспитывались в одном детском доме, но в восьмидесятом году методистка продала Роберта двум зажиточным американцам. Как ей это удалось — неизвестно. Знаю только, что был скандал и что она схлопотала за это десять лет тюрьмы.
— Сейчас она работает у меня уборщицей, — вставил слово Трубников.
Марго повела глазами.
— Значит, сама судьба послала ее к тебе. Ведь ты нам чуть не сорвал всю операцию.
— Извини, не знал. Я хотел только спасти Колесникова.
— Колесникова? — брызнула глазами Марго. — Это ничтожество? Который к тому же наставлял тебе рога.
— Давай пропустим. Итак, чета Хенксов усыновила Роберта.
— Усыновила, да, — вздохнула Марго. — Усыновила, воспитала, вылечила. И он принес им счастье. После усыновления русского инвалида они стали богатеть как на дрожжах. Но в прошлом году попали в автокатастрофу, и единственным наследником их двухмиллиардного состояния стал Роберт. Первое, что он сделал, войдя в права наследства, отыскал своего брата.
— На свою голову, — усмехнулся Трубников. — Продолжай!
— Когда он прилетел в Москву, выяснилось, что они с Олежкой похожи как две капли воды. А когда купили одинаковые дубленки, то даже я стала путаться.
— Вот тогда тебе и пришло в голову заменить мистера Хенкса Олегом?
— Нет! Все было не так! — засмеялась Марго. — Мне пришло это в голову потом. Поначалу Роберта никто не собирался убивать. Он сам напросился. Представляешь, этот американский ублюдок предложил своему брату продать меня ему. Разве не подонок?
— Но, зная Олега, ни за что не поверю, что он вцепился ему в морду. Только не говори, что он отказался.
— Ты прав. Он согласился. Но только теоретически. А на практике он хотел получить деньги, а затем отправить братца домой, а не захочет — укокошить. Вот тогда меня осенило, что если и кокошить мистера, то тогда уж ради всего его состояния. А чего мелочиться?
— И тогда вы решили использовать Колесникова?
