За несколько минут до этого они собрались в одном из многих залов Епископского дворца, чтобы ознакомиться с пастырским посланием, которое принес доминиканец и составление которого заставило его бдеть до самой зари. Послание, с большими паузами прочитанное префектом, настолько изобиловало темными местами, что, будь оно написано на эсперанто, вряд ли кто разобрался бы в нем лучше, а посему оно тут же завоевало благорасположение всех присутствовавших, что еще больше сплотило союз, цель которого состояла исключительно в том, чтобы сделать все возможное, дабы воспрепятствовать распаду Церкви. Тратить слова попусту не было необходимости: принятое решение казалось единодушным, поэтому, после того как его высокопреосвященство кардинал Джозеф Хакер представил брата Гаспара своему секретарю, монсиньору Фаульхаберу, и после помпезного обмена учтивостями, ему пообещали целый ряд церковных постов, что, похоже, было укоренившейся ватиканской привычкой. Затем его высокопреосвященство пожелал более подробно ознакомиться с приготовлениями, принятыми в связи с появлением Папы, как-то: маршрут, который Святой Отец должен был проделать в специальном автомобиле до самой трибуны, расположенной на видном месте главной лестницы базилики Святого Петра, а также порядок выступлений; место, определенное каждому, вопросы, связанные со службой безопасности; согласованность многочисленных оркестров; порядок, в каком будут исполняться песни, и момент появления ликующих детей; расположение букетов и прочих украшений; распределение воздушных шаров и флажков, раскрашенных в ватиканские цвета; выбор наиболее подходящих моментов для здравиц и аплодисментов, а также лозунгов и призывов; дисциплина, установленная для различных группировок, дисциплина, которая — особенно настаивал Хакер — никоим образом не должна была сковывать непроизвольную и естественную манеру поведения верующих; сложнейшее искусство ведения протокола и все эти и прочие заботы, связанные с приближавшейся массовой акцией, безусловно представлявшей событие первостепенной важности, которое само по себе должно было запечатлеться в сердцах и памяти паствы. Все эти приготовления, насколько сложные, настолько же и поспешные (хотя справедливости ради стоит отметить, что в мире не найдется другого государства, более расторопного и искушенного в организации широкомасштабных акций, чем Ватикан), были поручены накануне секретарю кардинала Джузеппе Кьярамонти, монсиньору Луиджи Бруно, под ревностной опекой, как он и сообщил присутствующим, Папской префектуры, без которой все намеченное было бы невозможно осуществить.
Под конец его высокопреосвященство Джозеф Хакер пожелал узнать место, где разместится снайпер («В одном из этих окон», — сказал Луиджи Бруно, разворачивая план площади Святого Петра), кто подаст сигнал («Я сам, если вы не возражаете»), кто он по национальности («Талиб. Это было дорого, но речь идет о безупречном козле отпущения: полное отсутствие нравственных устоев, немного сумасшедший, с пугающим криминальным прошлым; если нам придется, избави Боже, дать ему сигнал открыть огонь, один из наших мигом его ликвидирует»). Кардинал Хакер удовлетворенно кивнул и поздравил монсиньора Луиджи Бруно с великолепно проведенной работой.
— Вы просто чудо работоспособности, — восхищенно заявил он. — Не хотелось бы вам в будущем присоединиться к нам?
У монсиньора Луиджи Бруно загорелись глаза, и он польщенно принял предложение.
— Нет, — возразил Кьярамонти, — Луиджи Бруно — мой человек.
— Я могу передать тебе Дж. Балмена, — сказал Хакер.
— Дж. Балмена склонны переоценивать, — снова вмешался Кьярамонти.
— Тогда я передам тебе Дж. Балмена и Петера Кюнга.
— По правде говоря, дружище Джозеф, я не уверен, что смогу поладить с обоими.
— Ладно, мы еще вернемся к этому разговору на спокойную голову.
— Надеюсь, нам не придется этого делать, — заключил Кьярамонти.
— Брат Гаспар, — сказал далее его высокопреосвященство Джозеф Хакер, поворачиваясь к монаху и кладя руку ему на плечо, — премного благодарны за оказанные услуги. Не сомневайтесь, вы будете должным образом вознаграждены. Вы, несомненно, тот человек, которого посылает нам само небо.
Экзорцист кивнул, и вслед за ним кивнул секретарь-альбинос кардинала Хакера. Душа брата Гаспара была охвачена безумным возбуждением, которое, вероятно, уже успело властно охватить и всех присутствующих.
— Мы всерьез рассматриваем возможность предложить вам епископский пост, — добавил кардинал Хакер, глаза которого нервно бегали, словно осуществляя строгий надзор за малейшим уголком вселенной. — Если же что-либо постороннее помешает нам осуществить нашу волю, можете не сомневаться, что мы подыщем вам место вице-декана или коадъютора и уж во всяком случае сделаем вас монсиньором.
Проведя жизнь вдалеке от римской курии, брат Гаспар не имел ни малейшего представления, в чем состоят эти посты и должности, рисовавшиеся ему крайне загадочными, почти призрачными, однако сейчас было неподходящее время что-либо выяснять.
— Нет, нет, молчите, вы этого заслуживаете.
— Ах, монсиньор или вице-декан, а может быть, коадъютор… — повторил брат Гаспар, но улыбка у него вышла несколько циничной.
— Монсиньор как минимум, можете на это рассчитывать, — уточнил секретарь с каким-то необъяснимым торжеством.
— Действительно, можете на это рассчитывать, — одобрил баварский кардинал. — Брат Гаспар, я ничуть не удивлюсь, если, несмотря на первые недоразумения, вам предначертано сделать блестящую карьеру в курии, потому что не зря в последнее время мы так нуждаемся в людях мужественных и благорасположенных, которые понимали бы, каким должно быть точное место, подобающее подлинной Церкви Христовой, иначе говоря, всей планете, отныне и вовеки веков.
— Хватит болтовни, — неожиданно дерзко прервал его кардинал Кьярамонти, — надеюсь, мы встали так рано не для того, чтобы обсуждать будущую духовную карьеру этого монаха. Все уже сказано, так что, брат Гаспар, вручите послание Папе, и да будет с нами благоволение Господне.
Брат Гаспар кивнул, они вышли из зала собраний и возобновили свой путь по коридорам и галереям, причем подобная процессия облаченных в пурпурные мантии кардиналов и влиятельных членов курии, выглядевшая особенно экстравагантно из-за присутствия среди них простого монаха, которого, к несчастью, еще продолжал мучить зуд, вызывала немалое удивление у гвардейцев, неусыпно охранявших Наместника Христова, гвардейцев, которые вытягивались перед ними с особым подобострастием. Наконец они дошли до того перекрестка коридоров, далее которого вход любому кардиналу и архиепископу был запрещен. Попрощавшись с братом Гаспаром, они пожелали ему удачи, после чего он пошел дальше один, не оглядываясь.
Еще не было и восьми утра, но с площади перед собором уже доносился невнятный шум голосов первых верующих, вставших пораньше, чтобы многочисленными организованными группами или поодиночке поспешить на встречу с Папой в этот неурочный час.
Однако титаническая активность, развернутая монсиньором Луиджи Бруно не без помощи, как уже было упомянуто, Папской префектуры, не только пропала втуне, но и оказала своего рода противоположный эффект. И действительно, несмотря на все усилия церковников, католический мир оказался на краю мрачнейшей бездны. Что до меня, то я чувствовал себя преотлично.
