Все трое очистили столы от бумаг и принялись за работу.
* * *
Самолет Шакала приземлился в аэропорту Милана точно по расписанию, в шесть вечера с минутами. Сверхзаботливая стюардесса помогла ему спуститься по трапу, другая, такая же внимательная, добраться до главного здания. И в ходе таможенного досмотра выяснилось, что он не напрасно изъял компоненты ружья из чемодана и нашел более неприметное место для их транспортировки. Проверка паспорта заняла не более минуты, но когда лента конвейера вынесла чемоданы пассажиров, впервые угроза разоблачения нависла над Шакалом.
Он кликнул носильщика, который положил все три чемодана на скамью для досмотра. Дохромав до скамьи, Шакал поставил рядом с ними саквояж. Тут же к нему подошел таможенник:
— Синьор, это ваш багаж?
— Да, три чемодана и саквояж.
— У вас есть вещи, подлежащие обложению пошлиной?
— Нет, ничего нет.
— Вы прилетели по делам, синьор?
— Нет, я собирался отдохнуть, но уж так получилось, что отдых придется сочетать с выздоровлением. Я хочу поехать на озера.
Лицо таможенника осталось бесстрастным.
— Могу я взглянуть на ваш паспорт?
Получив от Шакала паспорт, итальянец внимательно просмотрел его, затем вернул, не сказав ни слова.
— Пожалуйста, откройте этот чемодан.
Он указал на один из трех больших чемоданов. Шакал вытащил кольцо с ключами, выбрал нужный и открыл чемодан. Носильщик положил его на бок. К счастью, в нем находились вещи датского пастора и американского студента. Просматривая содержимое чемодана, таможенник не придал особого значения темно-серому костюму, белью, белой рубашке, туфлям, черным ботинкам, ветровке и носкам. Не заинтересовала его и датская книга. Суперобложку украшали фотография кафедрального собора в Шартре и название хоть и написанное по-датски, но вполне могущее сойти и за английское. Он не заметил аккуратно зашитого надреза на подкладке, чего не случилось бы при тщательном досмотре. Но таможенник лишь мельком проглядывал вещи, хотя его отношение мгновенно бы изменилось, найди он что-нибудь подозрительное. Компоненты снайперского ружья находились лишь в трех футах от него, но у таможенника не возникло и мысли, что гипсовая повязка наложена на здоровую ногу. Он закрыл крышку и знаком дал понять Шакалу, что чемодан можно запирать. Затем пометил мелом все вещи приезжего. Выполнив свой долг, итальянец широко улыбнулся:
— Благодарю, синьор. Счастливого вам отдыха.
Носильщик нашел такси, получил щедрые чаевые, и скоро Шакал уже ехал в Милан по забитой машинами автостраде. Он попросил отвезти его на Центральный вокзал.
Там он подозвал другого носильщика и захромал следом за ним в камеру хранения. В такси он переложил стальные ножницы из саквояжа в карман брюк. В камеру хранения он сдал два чемодана и саквояж, оставив при себе чемодан с французской армейской шинелью, единственный, не заполненный до отказа.
Отпустив носильщика, он сам добрался до туалета. Оказалось, что единственная кабинка в левом ряду писсуаров занята. Шакал поставил чемодан на пол и, склонившись над раковиной, тщательно мыл руки, ожидая, когда она освободится. Затем закрылся в кабинке.
Минут десять пальцами и ножницами освобождал ногу от гипса и подложенной под него ваты. Надел шелковый носок и туфлю, которые крепились к внутренней стороне икры липкой лентой, пока нога была в гипсе. Клочья ваты и кусочки гипса он побросал в унитаз. Воду ему пришлось спускать дважды.
Шакал поставил чемодан на унитаз, открыл его и начал укладывать металлические трубки с компонентами ружья между складками шинели. Когда последняя из трубок легла в чемодан, он затянул внутренние ремни, чтобы трубки не дребезжали при переноске, закрыл чемодан, выглянул из кабинки. Лишь двое мужчин стояли у писсуаров. Шакал вышел из кабинки, резко метнулся к двери. И был на лестнице, ведущей в главный зал, прежде чем эти двое могли бы его заметить, даже если б у них и было такое желание.
Он не мог вернуться в камеру хранения здоровым человеком, совсем недавно покинув ее калекой, поэтому подозвал носильщика, объяснил, что торопится и хочет как можно быстрее поменять деньги, взять вещи из камеры хранения и поймать такси. Квитанцию он сунул в руку носильщику вместе с купюрой в тысячу лир и указал на камеру хранения, а сам направился к банковскому окошечку, чтобы поменять деньги.
Итальянец отправился за багажом. Шакал как раз пересчитывал лиры, полученные в обмен на последние двадцать фунтов, когда он принес два чемодана и саквояж. Две минуты спустя Шакал сидел в такси, мчащемся по площади герцога д'Аосты к отелю «Континенталь».
У регистрационной стойки в великолепном вестибюле он обратился к клерку: «Я полагаю, для меня забронирован номер на фамилию Даггэн. Его заказали из Лондона по телефону два дня назад».
В восемь вечера Шакал уже наслаждался теплым душем. Два чемодана стояли в запертом шкафу. Третий, с его собственными вещами, открытый лежал на кровати. Синий костюм из тонкой шерсти, который он собирался надеть, висел на плечиках. Серый костюм Шакал отдал горничной, чтобы его почистили и выгладили к утру. Он намеревался выпить коктейль, пообедать и рано лечь спать, ибо следующий день, 13 августа, обещал немалые хлопоты.
Глава 13
— Ничего.
Второй из молодых детективов-инспекторов, сидящих в кабинете Брина Томаса, закрыл последнюю из папок и посмотрел на суперинтенданта.
Поиски его коллеги также не дали результата. Сам Томас расправился со своими папками на пять минут раньше и теперь стоял у окна, спиной к детективам, вглядываясь в сгущающиеся сумерки. В отличие от кабинета заместителя комиссара Энтони Моллинсона, окна его кабинета выходили не на Темзу, а на забитую транспортом Хосферри-роуд. Чувствовал он себя отвратительно. От каждого вздоха горло резало, как ножом. Он понимал, что при такой сильной простуде не следует так много курить, но не мог отказаться от скверной привычки. Голова болела и от табачного дыма и от бесконечных телефонных разговоров, которые пришлось вести, выясняя дополнительные подробности о людях, упомянутых в многочисленных папках. И каждый раз оказывалось, что усилия потрачены напрасно. Никто из них не мог бы решиться на убийство президента Франции.
— Хорошо, — Томас повернулся к детективам. — Мы сделали все, что могли. На островах нет человека, которого мы ищем.
— Может, такой человек и есть, — заметил один из молодых детективов, — но по нашим архивам он не проходит.
— Они все здесь, будьте уверены, — огрызнулся Томас.
Мысль о том, что в его «поместье» живет неизвестный ему профессиональный убийца, вызвала у него раздражение, усугубленное простудой и головной болью.
— В конце концов, политический убийца — редкая птица, — подал голос второй инспектор. — Возможно, в нашей стране их нет. Англичанам это несвойственно, не так ли?
