Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
Турецкий наблюдал за ним и слушал внимательно, но с едва заметным оттенком иронии. Вячеслав заметил это и возмутился:
— Тебе смешно, да?! Ты бы своими глазами посмотрел на это черт знает что!
— Славка, — успокаивал его Турецкий, — ты будто сюда прямо от конфирмации прибыл, ей-богу!
— Откуда? — Грязнов нахмурился.
— Ну, есть такой церковный обряд у католиков, когда девочки превращаются в девушек. Но еще не в женщин. Как бы другая судебная ответственность наступает. Я понятно объясняю?
— А при чем здесь дети?
— Абсолютно ни при чем. Это ты — как ребенок. Тайга тебя сделала наивным и сентиментальным. А то, о чем ты рассказываешь, друг мой, всегда было, есть и будет.
Просто в той же Астрахани, вероятно, некоторые провинциальные ситуации приобретают гипертрофированный характер. Ничего страшного, разберутся. А ты не ломай себе голову. Лучше расскажи, как там Дусенька — прекрасный цветок лотоса? Грязнов понурился и замолчал.
— Ты чего? — забеспокоился Александр. — Неужто опять она, проклятая?! Это он напомнил Славке, что предпринимал уже несколько попыток жениться, но всякий раз, словно гоголевский Подколесин, если и не сам сбегал в последний момент, то его «накалывали» женщины. Вот и возникло к ним недоверие, переросшее в манию. Как в старые времена делали себе наколки блатные? «Нет в жизни щастя мне и брату Коле». Но, с другой стороны, пользоваться их щедрыми услугами Вячеслав Иванович вовсе не избегал, однако… лишь до определенного момента. Особенно если продолжение отношений уже покушалось на его дальнейшее жизненное устройство.
Турецкий и в этот раз, увидев цветущую Евдокию, а также утвердившись в мысли, что эта женщина для Славки — последний шанс, причем вполне реальный и даже такой, о каком тот мог бы и помечтать, решил приложить все усилия, чтобы альянс состоялся. Не забыв, впрочем, и о себе, грешном, увидев в сложившейся ситуации явную руку судьбы. И вот — на тебе! Неужели опять струсил?
И теперь уже допрос продолжился с пристрастием. Чтоб все как на духу! Грязнов признался, что расставался с ней, будто разрывал сердце свое пополам. Что все-то он прекрасно понимает, что рад бы, но… опять эти грехи, что в рай не пускают… Даже Лешка-генерал, и тот, кажется, здорово посожалел о том, что так бездарно и нелепо оборвался и отдых Вячеслава, и наметившиеся было отношения его с Евдокией. Для которой, вполне вероятно, такое замужество тоже стало бы великолепным шансом обрести подлинное счастье. И для себя, и для мужа Славушки. Но, может быть, еще удастся что-то поправить? Восстановить? Турецкий сейчас думал о Славки ной удаче и дальнейшем семейном благополучии как о своем собственном. Хотя его бог миловал. Не исключено, что до поры до времени. Ух, Алька, зараза этакая, никакого удержу! Нет, решил он, Славку придется вынудить, иначе уже никогда ничего путного у него не получится.
Главный его аргумент упирался в квартиру. Да, Снегирева удалось выманить из грязновского жилья. Филя, специально прибывший в агентство по этому поводу, нашел толковую бригаду строителей, и не очень дорогую, и качественную, с которой и явился непрошеным гостем на Енисейскую улицу, зная, что сумеет застать там генерала. Тот был уже наслышан от Турецкого о намечаемом ремонте, но полагал, что время терпит. На самом же деле он уже привык к чужой квартире, где разместился с комфортом, и возвращаться в родную «тесную семью» не спешил. Вот его и «поторопили».
Бригадир, молодой и нагловатый мужчина, бесцеремонно обошел всю квартиру, сопровождаемый Филиппом Агеевым, все осмотрел, прикинул что-то на роскошном калькуляторе, а потом заявил, что его бригада готова взять на себя евроремонт в этой квартире, и за сравнительно невысокую цену, поскольку у них намечается короткий простой. Однако с непременным условием, что приступить к работе они должны немедленно. Перенос сроков обойдется нанимателю в полтора раза дороже. Поскольку речь зашла о деньгах, и деньгах немалых, крыть генералу Снегиреву было уже нечем. Он лишь выторговал для себя три дня, связанных с вывозом его вещей, которые бригадир снисходительно разрешил на это время сложить в одной из комнат. За нее бригада примется в последнюю очередь. Словом, напугали. И Снегирев, смиряясь с судьбой, съехал уже на следующий день.
— И что же? — спросил крайне заинтересованный Грязнов.
— Дело после этого оставалось за малым. — Турецкий рассмеялся. — Требовалось найти толковую бригаду, которая взялась бы «за не очень дорого» сделать евроремонт. И такая бригада нашлась, уже «пашет», Филя — в надсмотрщиках. Поэтому за качество и скорость можно не беспокоиться. Вячеслав только головой качал, будучи в восторге от предприимчивости Фили: это ж надо, самого Снегирева вокруг пальца обвести! Великого и неутомимого борца с мошенничеством и квартирными кражами!
Но смех — смехом, а ремонтировать все равно пришлось: за прошедшие годы квартира действительно «поистрепалась». Разумеется, не удержался Александр Борисович и поведал коллегам о тех возможных изменениях в судьбе Славки, которые могли с ним произойти. К тому же и сам Турецкий считал, что создание определенного «общественного мнения» вокруг этого щепетильного вопроса поможет и Грязнову принять нужное решение. Словом, тут все соединилось: и политика, и дипломатия, и тайные интриги, не имеющие отношения ни к первому, ни ко второму. А Вячеслав, надо же, снова взял и перерешил по-своему. Нет, Александр был теперь уже просто обязан довести дело до конца.
Вместе с Алей они посетили квартиру Грязнова. Ну, правда, и не удержались немножко, побаловались на широком подоконнике, словно расшалившиеся детишки, но не это главное, зато подробным образом обсудили, что и как, по мнению Али, то есть, несомненно, разумной и заботливой женщины, здесь нужно будет разместить. Но так, чтобы у Вячеслава до самого конца ремонта не возникло и подозрений о том, что ему готовят «семейную» квартиру.
По этой причине, считал Турецкий, Славке сейчас было абсолютно нечего делать в собственной квартире. Пыль, грохот, оборванные обои, пустые глазницы оконных проемов, ожидавших установки новых рам с тройными стеклами.
— Тройными? — удивился Грязнов. — Зачем?
— А это, — солидно и без тени улыбки ответил Александр, — чтобы на улице не были слышны страстные стоны, доносящиеся из твоей новой квартиры.
Но Грязнов, вместо того чтобы рассмеяться, вдруг опечалился и задумался. Да причем всерьез, без ненужной игры в якобы проснувшуюся в одночасье жалость к оставленной им женщине. И Турецкий понял, что, кажется, еще далеко не все потеряно…
А когда, накупив в магазине всякой всячины, ехали к нему домой, на Фрунзенскую набережную, он подумал, что надо будет выбрать удобный момент и вызвать в Москву Евдокию Григорьевну. И обставить ее появление в «Глории» так, чтобы у Славки не осталось возможности манипулировать своими желаниями и что-то еще перерешать по-своему. Кончено, баста! Ну а что касается уголовного дела Антона Калужкина, с которым друзьям невольно пришлось столкнуться, что называется, вплотную, то тут и говорить не о чем. В любом случае — к такому выводу они пришли — против фактов не попрешь. И Привалов должен быть теперь лично заинтересованным в том, чтобы это дело получило соответствующую огласку. Надо ему подсказать. Ничто так не нервирует преступника, как обвинение против него, высказанное вслух и в широкой аудитории. А нервничая, он делает ошибки. А ошибки суда, как и предварительного следствия, это превосходный повод для адвокатского вмешательства. Ну и так далее, поскольку вырисовывается длинная цепочка взаимосвязей. И пусть заинтересованные лица, считающие Антона невиновным, раз уж на его судьбе, как говорится, свет клином сошелся, используют всю эту цепочку по назначению. Толчок для возникновения серьезных сомнений им дан, и любое решение в суде первой инстанции может быть обжаловано. Имеется также и возможность потребовать участия в суде присяжных заседателей. Во всяком случае, из Москвы руководить таким судебным процессом невозможно, что, в свою очередь, снимает и с руководства агентства «Глория» любую ответственность за то решение, которое будет принято в суде.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
