Ритой… — она замялась, подбирая слова. Ей было сложно признать в слух, что там он будет не нужен. Я пихаю локтем в бок Егора, он понимает намек и предлагает план А.
— Марку еще два года до школы. Мы подумали, вы бы могли уговорить мужа и дочь, что бы он остался здесь с вами. Он же и так живет у вас практически круглый год. А мы с Юлей и родителями будем забирать его на выходные, по середине недели, помогать и финансово и морально…
— Да Лен. Мы можем брать внука на лето на дачу. Будем возить его по всем кружкам и секциям. А там, если у Риты все сложится в Италии, будем решать где ему пойти в школу.
— То есть моя дочь два года не увидит сына? Вы хорошо придумали. Но это не вариант.
— Она его и так не видит! — вспыхивает Егор, но от очередного толчка в бок уже миролюбивее добавляет. — Рита строит карьеру, она часто путешествует. Здесь она оставляет сына с родными и ей, и ему людьми, а там Марк будет оставаться с чужими. С нянями. Плюс языковое ограничение. Первое время у него даже друзей не будет.
— Я это понимаю. Вы так меня убеждаете, будто думаете, что я сама хочу отправить внука куда подальше. Все это меня тоже не радует. Но я мало, что могу сделать. Дочь уже все решила.
— Ну ты можешь повлиять на мужа, а он на Риту, — с надеждой в голосе говорит Тамара. Мне, кажется весь разговор ее вымотал. Она выглядит усталой.
— Я знаю, что могу, а чего нет, — она смотрит на меня, молчащую все это время, — Юля, вам то это зачем? Вы молодая женщина. Родите Егору еще ни одного ребенка. Зачем вам чужой?
— Рожу. И будет у Марка брат или сестра. И я бы хотела, чтобы они общались дружили. Хотя бы потому, что у них один папа. Я не планирую заменять Марку маму. Мама уже у него есть, но я бы хотела остаться ему другом и, что бы ни он ни Егор не скучали друг по другу.
— Если Рита все же решит увезти его, то это ее право. Я не буду препятствовать если у вас не получится ее переубедить. Но мне нужны гарантии, что, когда сын будет приезжать сюда на лето, или наоборот учиться здесь. Елена поймите он мой сын, я не готов расставаться с ним навсегда. Даже здесь я делаю все, чтобы его видеть. Мирюсь со многими требованиями даже не всегда адекватными. Ознакомьтесь пожалуйста с этим, — я достаю из сумки папку с документами и протягиваю бывшей тёще Егора. — Я присмотрел с юристами условия разрешения на выезд. По закону нет нарушений. Но тут у меня и моей семьи есть гарантия, что Марк не останется навсегда один в чужой стране и мы сможем его навещать, как и там, так и здесь.
Егор нервничает. Я это чувствую, поэтому сжимаю его ладонь и посылаю успокаивающие мысли. Повисает тишина. Мы все смотрим на мальчика весело играющего с другими детьми на площадке.
— Я поговорю с Ритой и Женей и подготовлю их к разговору с тобой Егор, — на выдохе произносит Елена. — Мы все любим его. Но мы должны думать не о своих хочу, а о его будущем. Постоянные перелеты для него тоже не самое лучшее решение. Тома, пусть Марк сегодня останется у тебя и Олега. Скажу, что он очень просился к вам в гости. А завтра после английского мы его заберем.
Тамара радостно кивает головой.
— Мааарк, — зовет Елена внука. — Попрощайся с бабушкой.
Мы сидим на кухне у Мироновых. Марк с Егором и Олегом играют в настольную игру, я с будущей свекровью убираю со стола. При ребенке мы не касаемся щепетильных тем. Мы дружная семья. Хотя я даже спиной чувствую не самый теплый взгляд его бабушки. Тамара была бы рада если бы меня здесь не было. Но Егор четко обозначил, что мы одной ногой муж и жена, и будем вместе всегда и везде, хочет она того или нет.
— Юля, что вы решили со свадьбой? — ка бы невзначай спрашивает женщина, надеясь услышать, что мы передумали.
— Просто распишемся мам, я же говорил, — встревает Егор.
— «Просто распишемся», — передразнивает она его. — Юля еще не была замужем. Ей, наверное, хочется платье, гостей, ресторан, фотосессию.
— Платье будет. Не прямо пышное, но белое, и праздник будет, только не на сто пятьсот гостей, а для самых близких. Мы уже все продумали. В середине сентября в «Тайге» организуем посиделки и церемонию обмена клятвами, на фоне осеннего леса с кучей гирлянд в небольшой уютной беседке.
— Что даже в ЗАГС не пригласите, — хмыкает она.
Мы с Егором переглядываемся умалчивая, что вот уже пять дней я не Мельникова, а Миронова Юлия Павловна. Эта роспись была простой. Я в белом сарафане с букетиком чайных роз, Егор в летних белых брюках и рубашке. Только мы и регистратор. Эта роспись наш маленький секрет. Эта роспись наше обещание друг другу быть вместе и поддерживать, друг друга несмотря ни на что.
— Не позовем мам, ходи Марк, твоя очередь.
— Папаааа, — Марк смотрит на отца и не кидает кубик.
— Чего?
— А вы с Юлей. Что поженитесь?
— Да. А ты, что против?
Малыш смотрит на нас. Мы все ожидаем его реакции. Как-то никто не думал пока говорить об этом Марку, пока не будет все ясно с его отъездом. И Тамара не даром завела этот разговор при ребенке.
— Нет. Не против, — произносит он и выходит из комнаты.
— Рады? Довели ребенка, — бросает полотенце бабушка.
— Том, так ты же сама начала этот разговор при нем.
Женщина зыркает на мужа и поджимает губы. Не любит она быть не права. Ну и черт с ней. Мы с Егором выходим из кухни вслед за мальчиком. Марк сидит на диване и молча плачет. Я уже заметила, что если он и проявляет эмоции, то тихо. Так, чтобы никто не знал.
— Эй, приятель, ты чего? — Мы садимся по бокам от ребенка.
— Все хорошо, — всхлипывает он.
— Не хорошо. Ты же расстроен. Чем? Что я с твоим папой будем вместе?
— Нет.
— Тем, что мы тебе не сказали?
— Нет.
— А чем? Прекращай плакать и говори прямо!
— Егор! — шиплю я на него.
— Тем, что ты соврал. Ты сказал, что, Юля твой друг! Ты соврал!
— Марк, Юля была мне сначала другом, а потом…
— А потом ты ее полюбил. Как
