друг, я слышал весь разговор. Знаете, я был у Чартерса. Вы не могли видеть меня, а я не мог видеть вас, но я слышал, как вы давали указания человеку по имени Блейк…
– Конечно, конечно. Я понимаю. Но как ты узнал, что здесь не затевается какая-то политическая заварушка, в которой замешан Хогенауэр?
Серпос иронически скривился:
– По-моему, вы меня недооцениваете. Я давным-давно догадался, что Хогенауэр, бедный Хогенауэр, со всеми его разговорами о «полетах по воздуху», занимался экспериментами, связанными с гипнозом. Когда я услышал о его убийстве сегодня вечером от чересчур разговорчивого полицейского, который привез меня из Мортон-Эббота… – Глаза Серпоса лихорадочно блестели, хотя, как я полагаю, виски уже выветрился. – Свет. Запонки. Визит доктора Кеппеля…
– Это все, что я хотел знать, – сказал Г. М.
В его голосе звучала тяжелая, тоскливая, горькая нотка, и, казалось, атмосфера в комнате изменилась. Словно захлопнулась невидимая дверь.
– Все пропало, – объяснил Г. М., обхватив голову руками.
– Это очень находчиво с вашей стороны, – сказал Серпос с легким сарказмом, – но вы же не верите, что сможете втянуть меня в это убийство, не так ли?
– Ну… хорошо. Ты же не будешь отрицать, что знаешь Хогенауэра?
– Я встречался с ним в этом доме, очень коротко. Я не знал…
Г. М. поднял глаза:
– Ты когда-нибудь бывал у него дома, сынок?
– Никогда.
– Итак, – продолжал Г. М., – после того как ты украл деньги, тебе пришлось потратить пару часов на то, чтобы где-нибудь переодеться и угнать машину, прежде чем сесть на поезд в Мортон-Эбботе, верно?
– Да.
– Но перед тем как украсть деньги из сейфа Чартерса, разве ты не проверил их, вдруг они поддельные? Тебе это не приходило в голову?
Серпос пожал плечами.
– Да, я смотрел их, – признался он. – И решил, что они настоящие. Я ничего не знаю о таких вещах.
– Значит, – продолжал Г. М., мягко постукивая карандашом по черепу, – ловкому мошеннику удалось бы тебя обмануть, да?
– Очевидно.
– И в действительности ты, конечно, во всех этих махинациях с фальшивыми деньгами и уловках фальшивомонетчиков ничего не понимаешь?
– Совершенно верно.
Г. М. снова постучал карандашом по черепу, а затем отложил карандаш в сторону.
– Ты чертов лжец, сынок! – резко сказал он. – Первое, что мы узнали о тебе, это то, что раньше ты работал в банке.
Глава девятнадцатая
Убийца
– Вы хотели знать, кто на самом деле убийца? – спросил Г. М., оглядывая нашу компанию с холодной яростью.
Ветер раздувал занавески на французском окне, и капли дождя падали в комнату, но никто из нас этого не замечал. Независимо от того, был ли он виновен, следует признать, что Серпос не потерял самообладания. Его узкое лицо было обращено к окну, а голос был спокойным и ровным.
– Итак, я работал в банке, – сказал он. – И это доказывает, что я могу отличить настоящие деньги от фальшивых. Это доказывает, что я неизбежно определю их по запаху или шестым чувством, даже если фальшивомонетчик такой опытный, как Уиллоби. Я умею водить машину. Но я не могу разобрать ее на части и снова собрать. Вы, мой друг, возглавляете службу разведки. Но это само по себе еще не говорит о том, что у вас есть мозги, что и было продемонстрировано. Кстати, это обвинение?
Г. М. ткнул в него карандашом:
– О, это зависит от обстоятельств. Вы говорите, что никогда не бывали в доме Хогенауэра. Тогда как же случилось, что поддельная банкнота в сто фунтов стерлингов была найдена в доме Хогенауэра сегодня вечером?
Что-то похожее на тень беспокойства мелькнуло в лице Серпоса.
– Я впервые слышу об этом, – ответил он. – То есть… если это правда… в чем я сомневаюсь.
– Вы когда-нибудь встречались с доктором Альбертом Кеппелем?
– Никогда. Я слышал о нем. Но никогда с ним не встречался.
– Тогда как случилось, что вы позвонили в его отель в половине второго ночи, представились Л. и спросили, не хочет ли сторона на другом конце провода – полицейский инспектор – узнать правду о деньгах?
Очень медленно Серпос оглядел нас всех. Его худая грудь тяжело вздымалась. Никто из нас не пошевелился. Стоун в своем белом костюме наклонился вперед, держась за край стола, глаза Эвелин были полузакрыты, а Г. М. оставался невозмутимым, как всегда.
– Это невозможно, – резко бросил Серпос; казалось, ему больно дышать. – Я не понимаю, что происходит. Вы заставляете меня отвечать на ваши вопросы, нравится мне это или нет. Это абсурд. Я не звонил по телефону. Кто сказал, что я звонил?
– Доктор Антрим говорит, что вы звонили.
– В таком случае я отрицаю это.
– Что ж, давайте просто кое-что проверим. – Г. М. протянул руку через стол и взял трубку телефона. – Я попытаюсь позвонить. Не имеет большого значения, кому я позвоню, но для пущей убедительности давайте попробуем набрать номер отеля «Кэбот» в Бристоле. Кто-нибудь знает номер? Не важно. Узнаю через коммутатор. Хм… Коммутатор! – Дернув за рычаг, он проревел это в трубку в своей обычной манере.
Тишина.
– Коммутатор! – снова взвыл Г. М.
Ему ответил только дождь. Он откинулся на спинку стула с выражением, которое могло бы означать удовлетворение.
– Угу, – сказал он бесцветным голосом. – Попробуйте, если хотите. Но я думаю, что провода перерезаны. Очень аккуратно. Сержант, вы не могли бы выскочить наружу и посмотреть.
На лице Эвелин появилось выражение несказанного удивления.
– Получается, – произнесла она, – Антрим не мог слышать, как он звонил?..
– Вам всем было очень любопытно узнать, что написано в этих записках, – сказал Г. М., беря со стола бланки рецептов. – Наконец пришло время выяснить, что вы все думаете о том, кто виновен. Верно. Вот! – Он повернулся к Стоуну. – У тебя способности оратора. Зачитай их по очереди. Мою записку – последней, из уважения к старику, а свою – предпоследней. Я думаю, мистеру Серпосу это покажется очень интересным.
Сержант Дэвис, выходя, оставил дверь приоткрытой, и от сквозняка легкие листочки в руках Стоуна зашелестели. Стоун поправил пенсне.
– На первом бланке, – произнес он, – инициалы К. Б., так что я полагаю… ну, это ваше, – добавил Стоун без излишнего драматизма и посмотрел на меня. Сделав выразительную паузу, он снова обратился к листку. – Написано… черт возьми!
– Продолжай, сынок, – призвал Г. М. с недоброй веселостью.
– Написано: «Убийца: Генри Бауэрс. Мотив: деньги.
Мы должны признать, что Пол Хогенауэр, с его непревзойденными знаниями в области гравировки, полиграфии и чернил, был членом банды Уиллоби. Вот почему (с чем все согласны) он так боялся полиции. Когда полиция приблизилась к Уиллоби, Хогенауэр понял, что должен
