семьдесят второго года числится некий доктор Мюллер.
– Слушаю.
– В это же время туда посадили Деламара за мошенничество.
– Уже лучше.
– А у Деламара был сокамерник по имени Феликс Чистлист.
– Очень подходяще, – пробормотал Безотказэн.
– Верно. Доктор Мюллер попал под подозрение по делу о продаже донорских почек. Он совершил самоубийство в семьдесят четвертом году незадолго до суда. Уплыл в море, оставив предсмертную записку. Его тела так и не нашли.
Виктор удовлетворенно потер руки:
– Похоже на инсценировку смерти. Как бы нам выследить этого резвого покойничка?
Джефф протянул ему факс.
– Я теперь попаду в немилость у Английской медицинской коллегии. Они не любят предоставлять доступ к личным делам врачей, неважно, жив человек или нет, однако – вот результат.
Виктор взял лист и прочел вслух нужные строчки:
– «Теодор Мюллер. Прежде чем заняться медициной, специализировался как физик. Исключен в семьдесят четвертом году за многократные профессиональные преступления. У него красивый тенор, он удачно исполнил роль Гамлета в Кембриджском спектакле, является членом Братства Наипочтеннейшего ордена Вомбата, увлекается железнодорожными катастрофами, является членом-основателем Общества рандевистов».
– Хм, – пробормотала я. – Весьма возможно, что, даже сменив имя, он занимается старыми хобби.
– И что ты предлагаешь? – спросил Виктор. – Ждать следующего крушения паровоза? Насколько я знаю, «Маллард» в следующем месяце собирается побить рекорд скорости.
– Слишком долго.
– Вомбаты никогда не раскрывают членства.
Виктор покачал головой.
– Ладно, значит, остаются только паровозы.
– Вообще-то нет, – медленно проговорила я.
– Продолжай.
– Я подумала: а не просочиться ли кому-то из нас на следующее сборище рандевистов?
– Рандевистов? – недоверчиво повторил Виктор. – Никаких шансов, Четверг. Эти чокнутые бог знает что творят на заброшенных холмах! Ты знаешь, через что тебе придется пройти, чтобы быть допущенной в их закрытый клуб?
Я улыбнулась:
– Все они – очень заслуженные и уважаемые профессионалы в почтенном возрасте.
Виктор оценивающе посмотрел на Безотказэна, потом перевел взгляд на меня:
– Мне не нравится то, на что вы намекаете.
Безотказэн быстро отыскал номер «Астрономического альманаха».
– Вот. Тут говорится, что через день у них будет собрание в Лиддингтон-хилл в два часа ночи. У нас пятьдесят пять часов на подготовку!
– Ни за что, – возмутился Виктор. – Повторяю, на всей Земле не найдется причины, которая убедит меня отправиться на это чертово Рандеву с Землей!
26
Рандевисты
Астероид может быть любого размера – с человеческий кулак или с гору. Это обломки Солнечной системы, мусор, который остается после ухода строительных рабочих. Большая часть астероидов сегодня занимает пространство между Марсом и Юпитером. Их миллионы, но и в сумме их масса не сравнится с массой Земли. Когда орбита какого-нибудь астероида совпадает с земной, может произойти Великое Рандеву с Землей. Для Общества рандевистов появление астероида – возвращение потерянного сироты, блудного сына. Это важное событие».
МИСТЕР С. А. ОРБИТЕР.
Общество рандевистов
Лиддингтон-Хилл возвышается над аэродромом Роутон, некогда принадлежавшим Королевским ВВС, а потом Люфтваффе. На низком холме стоит замок Железного века, один из немногих уцелевших вокруг Мальборо и Лэмбурна. Однако рандевистов привлекает не древность этого места. Они собираются чуть ли не в любой стране мира, следуя специальным уведомлениям о встрече – очевидно, от случая к случаю. Они всегда придерживаются одного и того же заведенного порядка: выбирают место, на очень выгодных условиях договариваются с владельцами об исключительных правах, затем за месяц до встречи с помощью местных правоохранительных органов или младших членов Общества организуют охрану и следят за тем, чтобы никто чужой в это место не просочился. Наверное, благодаря секретности воинствующее общество любителей астрономии сумело сохранить свою деятельность в полной тайне. Оно могло бы обеспечить почти идеальное убежище доктору Мюллеру, который в начале 50-х годов и основал это общество вместе с Сэмюэлом Орбитером, известным астрономом того времени.
Виктор припарковал машину и беспечно пошел к двум гориллоподобным громилам, дежурившим у «лендровера». По пути посмотрел направо, потом налево. Через каждые триста ярдов стояли группы вооруженных охранников с рациями и собаками и не сводили глаз с приближавшихся гостей. Проскользнуть незаметно было просто невозможно. Самый лучший способ проникнуть в любое место, куда у вас нет допуска, – идти в парадную дверь, словно у вас есть на это полное право.
– Привет, – бросил Виктор, пытаясь пройти мимо.
Один из громил заступил ему дорогу и положил громадную руку ему на плечо.
– Добрый день, сэр. Хороший день. Могу я видеть ваш пропуск?
– Конечно, – сказал Виктор, роясь в кармане.
Он показал пропуск, не вынимая его из бумажника, сквозь прозрачный, но потертый пластик. Если гориллы достанут его и увидят, что это фотокопия, все пойдет прахом.
– Я не видел вас прежде, сэр, – сказал с подозрением второй охранник.
– Естественно, – ответил Виктор. – Вы же по моей карточке видите, что я принадлежу к ветви спирали Берика-на-Туиде.
Первый передал бумажник своему товарищу.
– У нас ведь уже бывали проблемы с чужаками, не правда ли, мистер Европа?
Второй хрюкнул и вернул бумажник Виктору.
– Имя? – спросил первый, вынимая папку.
– Меня может не оказаться в списке, – медленно проговорил Виктор. – Я опоздал. Я звонил доктору Мюллеру вчера вечером.
– Не знаю никакого доктора Мюллера, – сказал первый, втягивая воздух сквозь зубы и сверля Виктора сузившимися глазами, – но если вы рандевист, то для вас не составит проблемы назвать планету с самой высокой плотностью.
Виктор посмотрел на одного, на другого и рассмеялся:
– Конечно нет.
Он сделал шаг вперед, но гориллы перестали улыбаться. Один из них протянул лапищу поперек дороги:
– Ну?
– Это же нелепо! – возмутился Виктор. – Я тридцать лет рандевист, и со мной еще никогда так не обходились!
– Мы не любим чужих, – снова сказал первый. – Они нас обзывают нехорошими словами. А вы знаете, как мы поступаем с фальшивыми членами общества? А теперь еще раз: у какой планеты самая высокая плотность?
Виктор смотрел на них, а они злобно смотрели на него.
– У Земли. Самая низкая у Плутона. Хватит?
Охранники переглянулись, но не успокоились.
– Детсадовский вопрос, мистер. Сколько времени длится уикенд на Сатурне?
В двух милях от заставы мы с Безотказэном, сидя в безотказэновской машине, лихорадочно выискивали ответы и подсказывали их Виктору через ушной микрофон. Машина была набита астрономическими книгами, но мы могли лишь надеяться на то, что вопросы не будут слишком туманными.
– Двадцать часов, – с облегчением выпалил Безотказэн.
– Около двадцати часов, – повторил Виктор для громил.
– Орбитальная скорость Меркурия?
– В афелии или перигелии?
– Не прикидывайся самым умным, парень. Средняя.
– Дайте подумать… Складываем обе… О господи, неужели это окольцованный зяблик?
Громилы даже не обернулись.
– Ну?
– М-м, сто шесть тысяч миль
