Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
Кроме того, Харьков – город дорогой для жизни, беспокойный и неприятный по полицейским обязанностям и трудный в смысле представительства и местных официальных отношений. Три высших учебных заведения, судебная палата, множество высших военных чинов – предвещали губернатору немало хлопот и осложнений, по сравнению с которыми кишиневские заботы стали представляться в моих глазах приятным развлечением. Однако, следуя принятому мною правилу не устраивать самому своей судьбы, я не решился отказаться категорически от нового назначения и ответил телеграммой такого содержания: «Считаю себя обязанным подчиниться желанию вашего сиятельства, хотя предпочел бы остаться в Бессарабии, ознакомившись с которой мог бы служить с пользой для дела. Кроме того, сомневаюсь, чтобы совместная служба с харьковским вице-губернатором А. привела к желательному единению представителей административной власти губернии». Однако, 12 октября я получил телеграмму директора департамента, извещавшего меня, что «высочайшее повеление последовало, и указ появится на днях», а потому, не теряя времени, выехал в Петербург.
О харьковском вице-губернаторе А. я имел понятие со времени студенчества. Он еще в университете пользовался незавидной славой, и, как это часто бывает, ему приходилось, в целях самосохранения и карьеры, выезжать на излюбленном коньке лиц с неблестящей репутацией, – на преувеличенно выказываемых чувствах беззаветной преданности престолу и на убеждениях поклонника «твердой власти» и «русского духа». Он был, очевидно, хорошо известен и министру, – харьковскому помещику, который немедленно после получения моей телеграммы приказал предложить А. перевод в другую губернию. Однако, судьба улыбнулась на время этому администратору излюбленного при Дворе типа, благодаря одному обстоятельству, ставшему известным в высоких сферах. Оказалось, что при отправке войск из Харькова на театр войны Д. распорядился положить соломы в солдатские вагоны, по поводу чего у него возникло какое-то столкновение с железнодорожным начальством, окончившееся его торжеством: он получил сначала камергера, а затем назначение губернатором в Томск, несмотря на возражения министра, доказывавшего о нежелательности такого назначения. Почерпнутые из верного источника сведения дают мне возможность привести подлинный ответ, выразивший надежду, что А., после назначения его на пост губернатора, изменится к лучшему, причем было упомянуто о подстилке соломы, как о факте, решающем вопрос в пользу избранного им кандидата. Известный погром в Томске, сопровождавшийся пожаром театра и гибелью множества людей, вызвал вскоре отставку А., а некоторые обнаруженные после его отъезда факты, по-видимому лишили его возможности вернуться на службу, по крайней мере до тех пор, пока общественному мнению будет придаваться у нас некоторое значение.
Приехав в Петербург, я застал министра в большом затруднении по поводу вопроса о замещении только что открывшейся губернаторской вакансии в Тверской губ., считавшейся особенно трудной по отношениям правительства с «крамольным» тверским земством, находившимся, как уже было упомянуто раньше, в исключительном положении. Провозглашенное в сентябре «доверие» не вязалось с представлением о назначенных правительством управах гармонировало с запрещением выдающимся гласными тверского земства участвовать в земских и дворянских собраниях. Для отмены январского высочайшего повеления, приостановившего нормальный ход земской жизни в губернии, надо было найти подходящие мотивы. Князь Мирский, после разговора со мной, нашел уместным отказаться от мысли о переводе меня в Харьков, возложив на меня задачу ехать управлять Тверской губернией и, ознакомившись с делом на месте, найти выход из запутанного положения, в котором очутились и правительство, и земство.
С моей стороны препятствий к такой перемене не было. Я рад был избавиться от Харькова, а отношения с земством меня, как бывшего земца, не пугали, Но препятствия нашлись вне министерства, как я узнал из переписки, возникшей по поводу моего назначения между Царским Селом и министром внутренних дел.
На первом письменном докладе князя Мирского, испрашивавшего соизволение на отмену назначения моего в Харьков, последовала отрицательная резолюция. Перечисление тех качеств моих, которые министр внутренних дел счел нужным привести в доказательство необходимости перевода моего в Тверь, вызвало довольно основательное замечание, «что качества эти не лишние и в Харькове». На вторичное настойчивое представление князя Мирского получился ответ, в котором выражалось желание назначить тверским губернатором председателя тверской губернской земской управы Засядко, занимавшего в то время означенную должность в течение нескольких месяцев, по назначению правительства. Только третье, категорическое заявление князя Мирского о невозможности такого назначения, соединенное с вопросом о личном доверии к министру внутренних дел, вырвало необходимое согласие, по получении которого мы установили следующий план действий: я должен был ехать в Тверь прямо из Бессарабии и, ознакомившись с положением дела, явиться в Петербург с выработанным планом отношения к вопросу о тверском земстве.
Приказ о моем назначении в Тверь был нескоро опубликован, и я, по возвращении в Кишинев, имел время собраться в путь не спеша. Никогда я не чувствовал себя так хорошо, как в течение той, предшествовавшей моему отъезду, недели, когда я сдал дела вице-губернатору и, впервые после вступления в должность, получил возможность проводить время беззаботно, вне официальных отношений, освобожденным от этикета и административной дипломатии. Потеря официального положения имела для меня одни только приятные последствия, и я ни разу в эти дни не замечал по отношению к себе, с чьей-либо стороны, той перемены, которая иногда обнаруживается среди служащих, при отставке правителей от власти.
Все сослуживцы, все кишиневское общество выказали мне и семье моей самые трогательные знаки внимания. Прекрасные, тепло составленные адресы, которые я получил и храню, радушное хлебосольство, которым нас проводили, всегда будут мне памятны, а сохранившиеся до сего времени неизменными дружеские связи с некоторыми бессарабскими семьями дают мне повод окончить свои воспоминания о Бессарабии мысленным приветом по их адресу.
Иллюстрации
Князь Сергей Дмитриевич Урусов
С женой Софьей Владимировной (урожденной Лавровой)
В.К.Плеве, министр внутренних дел
Р.С.Раабен, губернатор Бессарабии в 1899—1903 годах
А.А.Лопухин, директор департамента полиции, зять Урусова
И.Л.Блок, вице-губернатор Бессарабии
Пассаж на Александровской улице
Здание 1-й мужской гимназии
М.Н.Крупенский, губернский предводитель дворянства
Барон Стуарт, председатель губернской земской управы
Костюженская лечебница
П.А.Крушеван, издатель
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
