что не поверю, что это случайно.
— Верно, это вовсе неслучайно, — кивает Дарья. — Я давно думала о том, чтобы оставить карьеру и начать жить в спокойном ритме. Когда над Денисом
и Русланом нависла угроза, я поняла, что хочу быть рядом с ними. Они оба
дороги мне, я переживаю за них, не нахожу себе места, когда у них что-то
случается, а я в этот момент нахожусь за тысячи километров и не могу
вырваться. Но сейчас, — вздыхает она и едва заметно улыбается, — я знаю, что они в надежных руках, поэтому вскоре начну подыскивать себе другое
место.
Дарья поворачивает голову к окну и молча смотрит на Машу с Киреевым.
— Сегодня я могла бы подыграть тебе и воплотить в жизнь твои идиотские
фантазии, но я никогда не причину вред человеку, которого ценю, уважаю, и
от которого у меня есть сын. Он не сделал мне ничего плохого, а наши
отношения давно вышли на тот уровень, где бывшие супруги искренне
радуются друг за друга. Но тебе до этого еще расти и расти, — усмехается
она.
Устремляет на меня серьезный взгляд и выстреливает вопросами:
— Скажи, что ты хочешь? Чтобы она страдала или чтобы была счастлива?
Она чем-то обидела тебя? Предала? Унизила? Та девушка, — кивает на
Машу, — она заслуживает любить и быть любимой? Заслуживает быть
окруженной заботой?
— Да, но…
— Здесь нет никаких «но»! Ты сам только что ответил на вопрос. «Да». Да, она заслуживает все, что я перечислила, и никаких «но» быть не может. Твоя
измена на всю жизнь оставит ожог на ее теле, но тебе этого мало. Ты хочешь
разлучить ее с любимым человеком и вернуть себе, а так поступают только
конченные эгоисты, которым плевать на то, что чувствую другие. Посмотри на
нее.
Я устремляю взгляд на окно и вижу, как Киреев покровительственно
прижимает Машу к себе.
Семейная идиллия, черт возьми! Прямо как в рекламе майонеза.
— Понимаешь, что она счастлива с ним? Даже если у тебя получится вернуть
ее, то она никогда не будет улыбаться тебе так же, как Руслану. Она больше
не будет доверять тебе, как раньше, и через всю жизнь пронесет твое
предательство. На этой почве у вас начнутся скандалы, от которых
пострадает ребенок. В итоге вы помотает друг другу нервы, и все равно
разойдетесь. Хотя, — смеется Дарья, — о чем я вообще? Мария не тот
человек, который простит подобное предательство. Я уверена, что она
никогда к тебе не вернется.
Дарья достает из кармана брелок из запускает тачку.
— У тебя сейчас два варианта: вломиться в кафе, устроить разборки и еще
больше упасть в ее глазах, либо сесть в машину, поехать домой и еще раз
ответить на вопросы, которые я тебе задала. Надеюсь, ты выберешь второе,
и наконец-то поймешь, что женщина, родившая тебе дочь, и не сделавшая
тебе ничего плохого, заслуживает счастья.
Она закидывает за плечо темные волосы, пристально глядя на меня, завязывает поясок, и, развернувшись, цокает в сторону машины.
Чувствую себя ребенком, которого только что отчитала строгая мать.
Встаю напротив окна, смотрю, как Маша, смеясь, подносит к губам ложку с
куском торта, но не может съесть его, потому что этот клоун, видимо, рассказывает ей что-то очень веселое.
Ее смех слышен даже через окно.
Давно я не видел ее такой. В последнее время она была уставшая, утомленная работой, а теперь даже и не узнать. Напоминает Машу, с которой
мы только-только познакомились: легкая, улыбчивая, смеющаяся над любой
моей глупой шуткой.
Смотрю на нее и не верю, что она больше никогда не будет моей.
«У тебя есть два варианта», — вспоминаю слова Дарьи, втягиваю в себя
холодный воздух и отхожу от окна.
Глава 41
Спустя три недели
Кирилл
Сижу за столом сочинского ресторана, с уставшим видом слушаю ведущего и
мечтаю поскорее свалить домой. Корпоратив в честь открытия нового
филиала банка не приносит мне никакого удовольствия. Если бы не
презентация, которую на меня взвалили, то я бы и не приехал сюда.
Дождусь своего выхода, презентую коллегам программу, которую планируем
запустить на следующей неделе, и сразу вызову такси.
Мне совсем не до веселья в последние дни. А ведь еще совсем недавно во
мне было столько энергии, что мог с легкостью отопить какой-нибудь
сибирский город. Продолжая надеяться на то, что Маша сможет меня
простить, я неустанно ездил к ней домой и на работу. Звонил, писал
сообщения, в которых умолял ее встретиться, но все мои попытки поговорить
с ней заканчивались провалом.
За все это время она не удостоила меня ни словом, ни взглядом.
Один раз сидел в машине у медицинского центра, дожидался, когда она
выйдет, прокручивал в голове слова, которые давно хотел сказать ей, и тут в
окно неожиданно постучали.
— Выйди, поговорим, — глядя на меня через стекло, сказал Киреев.
Конструктивного диалога, конечно же, не получилось. Он настоятельно
попросил, чтобы я оставил Машу в покое, но меня такой расклад не
устраивал.
— Маша плохо объяснила, чтобы ты не появлялся на горизонте? — прорычал
Киреев.
— Это касается только меня и ее, поэтому я советую тебе не лезть, — тем же
тоном ответил я.
— Смотрю, ты бессмертный, — размял он жилистую шею. — И по-хорошему
не понимаешь.
Мы смотрели друг
