было творить магию. Ничего сложного. Берешь листочек и ручку, рисуешь символ, напитываешься Силой и прикасаешься к нему. После этого Сила преобразуется в то, что означает нарисованный тобой символ. В пятом классе еще не разрешалось наносить татуировки на свое тело, чтобы в будущем такие символы были всегда под рукой. Поэтому сейчас мы рисовали их на бумаге и испытывали прямо в классе.
— Сегодня вы будете сдавать контрольную работу по знанию Знаков. Я надеюсь все подготовились и это не займет много времени…
Преподавателем был мой трудовик. Да-да, мужичек средних лет, который преподавал нам труды в истинном мире. Здесь такого предмета не было, поэтому он нашел себе другое призвание, не сильно меняя уклад во всем мире.
Его руки были покрыты татуировками из разных знаков, а на один из глаз наложена черная повязка. Где он потерял способность полноценно видеть в этом мире мне было не известно. Прежний же трудовик по молодости пренебрёг техникой безопасности и выбил его себе деталью, сорвавшейся со станка. Тут Сергей Леонович вероятно ошибся при рисовании какого-нибудь символа, не иначе.
— Приготовьте листочки и оставьте на партах только их и ручки, — Сергей Леонович пошел по рядам проверяя насколько хорошо мы справились с этим нехитрым делом.
Я посмотрел на соседний стул. Клаус до сих пор не вернулась. Что с ней случилось? Неужели несвежий обед?
В этот же момент, словно услышав мои мысли, в дверь кабинета постучали. Вслед за стуком она отворилась и внутрь вошла Жанна. Она выглядела неряшливо. Словно вот прямо сейчас ей нужно было в комнату для девочек. Воротник был загнут только наполовину. Из резинки выдернут клок волос, а красная помада слегка размазана по щеке.
Сергей Леонович внимательно посмотрел на ученицу. Тогда Клаус смекнула в чем дело и быстро пригладила волосы. Без торчащего клока она стала выглядеть чуть приличнее.
— Можно войти? — спросила она.
Учитель решил не смущать девушку еще больше и просто кивнул.
— Что с тобой произошло? — шепнул я, как только Клаус села рядом.
— Поболтала с твоими поклонницами, — бросила она, посмотрела на парты вокруг и тоже принялась вырывать листок из тетради.
— Моими поклонницами? — поморщился я.
— Ага, — следом за листком, она достала маленькое зеркальце и посмотрела на себя.
Шепотом выругалась, достала платок и принялась стирать помаду со щеки.
— Что за детские… — начал я и тут же опомнился. — Что за детские дурацкие разборки?
— Кое-кто считает, что ты проводишь со мной слишком много времени и поэтому у тебя совсем не остается возможности познакомиться с кем-нибудь другим. Короче, они решили, что я составляю им слишком большую конкуренцию.
Вот только этого не хватало. Мало того, что я вообще не собираюсь заводить в таком возрасте никаких отношений, дак от этого еще должна страдать единственная адекватная ученица в моем классе. Скорее всего она дала отпор, но это вовсе не значит, что они перестанут до нее докапываться. Надо бы с этим разобраться.
— Кто это был? — спросил я.
— Вот только не надо, Ракицкий, — холодно ответила Клаус. — Я вполне способна сама постоять за себя.
— Да я не буду драться, — тут же отмахнулся я. — Просто хочу объяснить, что мне они не интересны…
— Итак, — заговорил бывший трудовик, перебив наше перешептывание. — С первого сентября мы с вами выучили более тридцати разных знаков. Сейчас я дам каждому из вас по билету. Вы увидите название того символа, который нужно нарисовать. Как только рисунок будет готов, поднимаете руку, выходите к доске и демонстрируете. Получилось — пять, не получилось — буду смотреть сколько ошибок допустили и, если помарок больше пяти — ставлю в журнал два. Ясно?
Что за вечное давление, а? Все время запугивать двойками? Лучше бы сказал, что, если все получится, конфету даст или еще чего.
Трудовик шел между рядов и раздавал небольшие белые карточки.
— Ну дак ты скажешь кто это был или мне самому искать? — спросил я, воспользовавшись освобожденным временем.
— Не. Скажу, — ответила Клаус и взяла одну из карточек.
Я взял свою.
— Черт, — шепнул я. — Агрламея. Я такую вообще не помню. А у тебя что?
— Жаара, — ответила Клаус и показала мне название символа.
Проклятье! Конечно, выучить некоторые символы я успел, но не все. Была надежда на то, что Жанне попадется что-нибудь знакомое. Но и Жаару, если честно, я не знал досконально. Придется возвращаться к старому доброму способу, который я частенько практиковал еще во время своего первого детства.
— И этот не знаю… — я посмотрел на свою соседку, которая уже вовсю чертила свой символ.
— Можешь не смотреть на меня так, Ракицкий. Я не уверена, что смогу точно нарисовать Агрламею. Попробуй с кем-нибудь поменяться, — ответила она, увлекшись рисованием.
Я обернулся. Прямо за нами сидели две близняшки. Маша и Саша. Зубрилы еще те. Просить у них списать всегда было проверкой на удачу. Иногда упрутся рогом так, что никаким способом ты их не убедишь. А иной раз откроют душу и тетради с домашним заданием. Люди настроения.
— Маш, — шепнул я. И посмотрел на учителя. Сергей Леонович уже раздал почти все билеты. — У тебя какой символ?
— А тебе какая разница? — услышал я в ответ.
Ясно, сегодня она не в настроении. Нужно торговаться.
— Знаешь Агрламею?
— Конечно, знаю.
— Можешь нарисовать мне?
— Сама рисую. Че, не видишь?
Пора пускать в бой тяжелую артиллерию.
— А я тебе императорскую фишку. Если нарисуешь.
— На кой мне твои фишки? У самой полно. Отстань! Сергей Леонович!
Вот, дрянь! Специально позвала учителя, чтобы я окончательно понял, что она не в настроении.
— Да, Мария? — отозвался учитель.
— А, ничего. Я уже поняла.
Так. Двойки мне вообще не нужны. В этой школе для одаренных система такая, что в старшую школу пойти могут только отличники и те, у кого средний бал по всем предметам не ниже четырех с половиной. Паспорта нового у меня нет, да и школы пока тоже, поэтому я должен сдать эту контрольную.
— Эй! — я побил по плечу, сидящему впереди Альфреду Баконскому.
Этот не аристократ. Фишка должна его заинтересовать. Только вот он далеко не ботан. Агрламею может и не знать.
— Че? — обернулся ко мне длинноволосый брюнет в кепке «USA».
— Агрламею знаешь?
— Чего?
— Агрламею нарисовать, спрашиваю, можешь?
Альфред задумался, окинул взглядом других учеников, уткнувшихся в свои листы, и ответил:
— А ты мне че?
— Императорскую фишку дам.
— Н-е-е… — протянул он.
Да с чего им тут всем вдруг фишки стали не нужны?
— Фишки мне не нужны, — добавил он. — Я в такие места все равно не хожу.
— А че надо
