на съезде говорили об этом, но там по известным причинам не сказали, позвольте рассказать о себе, открыть клапаны и, как говорит т. Ворошилов, позвольте опорожниться (смех в зале). Это был бы единственный выход, но этого не было сделано. Я думаю, что они умолчали умышленно, сознательно, потому что, если бы они только все рассказали о себе, я не хочу заниматься гаданием, но думаю, что многие из них, безусловно, не вошли бы в состав Президиума.
Голоса: Правильно, смалодушничали.
Жуков: Мне говорили эти товарищи, что тогда было такое время, что мы могли сделать, тогда самим надо было садиться в тюрьму. Конечно, период был довольно тяжелый. Я сам испытал тяжесть этого периода, выходя вот через эту дверь.
Голоса: Знаем.
Жуков: Многие товарищи знали, было сказано: Жуков, я не понял, молод был годами или умом.
Голос: Говорили, недозрел.
Жуков: Может быть, недозрел. Конечно, время тогда было тяжелое, но если вы все-таки не шкурники, то вы должны были бы рассказать своему ЦК, как это происходило, при каких обстоятельствах, и ЦК тогда решил бы, кого стоит и кого не стоит оставлять во главе партии и государства, могли ли вы при всех обстоятельствах правильно, объективно и твердо проводить в жизнь ленинскую политику нашей партии по объединению и сплочению нашего ЦК.
Чтобы не быть голословным, я хочу огласить некоторые факты, которые я лично узнал только в последний период времени. Из этих фактов видно, что эти преступления делались не только под влиянием Сталина, но и по своей собственной инициативе, когда воля Сталина, когда культ Сталина не довлел над этими товарищами, а они, засучив рукава, с топором в руках рубили головы. Я образно выражаюсь.
Голоса: Правильно.
Жуков: Я сейчас об этом скажу. У меня есть материал, я отвечаю за каждое свое слово, на документах есть подлинные подписи этих товарищей, о которых я буду говорить.
Из документов, имеющихся в архиве Военной коллегии трибунала, в архиве ЦК, видно, что с 27 февраля 1937 года по 12 ноября 1938 года НКВД получил от Сталина, Молотова, Кагановича санкцию на осуждение Военной коллегией, Верховным судом, санкцию на высшую меру на 38 679 человек.
Санкция давалась, как правило, на руководящих работников партийных, советских, комсомольских и профсоюзных органов, а также на наркомов, их заместителей, крупных хозяйственных руководителей, видных военных работников, писателей, руководителей культуры и искусства.
Давая санкцию на предание суду Военной коллегии, Сталин, Молотов, Каганович заранее определяли меру наказания, а Военная коллегия только оформляла эту меру наказания, этот приговор, по существу, формально выполняя свою обязанность. Посылаемые в ЦК Сталину Ежовым списки составлялись на чрезвычайно большое количество лиц. В этих списках лиц, которые представлялись к расстрелу, указывались только фамилия, имя и отчество осужденных и по какой категории их следует судить. Ежов предлагал это заранее. В этих списках даже не указывался год рождения, не указывалась партийная принадлежность, не указывалось, за что надо осудить к расстрелу этого человека.
Санкция на осуждение давалась также на большое количество сразу. Например, Сталин и Молотов в один день, – обратите внимание, – 12 ноября 1938 года санкционировали к расстрелу 3167 человек.
Жуков: Я не знаю, прочитали ли они список. Ведь на 3167 человек, знаете сколько листов надо прочитать, не говоря о том, что надо было спросить, за что, кто этот человек? Как скот, по списку отправляли: быков столько-то, коров столько-то, овец столько-то.
21 ноября 1938 года НКВД был представлен список для санкции на осуждение к расстрелу на 292 человека, в том числе бывших членов и кандидатов в члены ЦК 45 человек, бывших членов КПК и КСК, членов Ревизионной комиссии 28 человек, бывших секретарей обкомов и крайкомов 12 человек, бывших наркомов, зам. наркомов, председателей облисполкомов 26 человек, ответственных работников наркоматов 149 человек и т. д. После рассмотрения этого списка Сталиным, Молотовым, Кагановичем были санкционированы к высшей мере наказания 229 человек, в том числе бывших членов и кандидатов ЦК 23, бывших членов КПК и КСК 22, бывших секретарей обкомов 12, бывших наркомов 21, бывших работников наркоматов 136, бывших военных работников 15.
Списки арестованных, которые посылались в ЦК для получения санкции на их осуждение, составлялись НКВД небрежно, с искажениями фамилий, имен и отчеств, а некоторые фамилии повторялись в этих списках дважды и трижды. Препроводительные к этим спискам составлялись Ежовым на клочках грязной бумаги. Так, например, в томе № 9, стр. 210, хранится письмо Ежова к Сталину, написанное на клочке бумаги, такого содержания: «Товарищу Сталину. Посылаю списки арестованных, подлежащих суду Военной коллегии по первой категории. Ежов». Резолюция: «За расстрел всех 138 человек. И. Ст., В. Молотов».
В числе этих людей, обреченных на смерть, Алкснис, Антонов, Бубнов, Дыбенко, Межлаук, Рудзутак, Чубарь, Уншлихт и др.
(Шум в зале.)
Следующая записка Ежова. Секретно. «Посылаю на утверждение 4 списка на лиц, подлежащих суду: на 313, на 208, на 5 жен врагов народа, на военных работников – 200 человек. Прошу санкции осудить всех к расстрелу. 20.VIII.38 г. Ежов».
Резолюция Сталина: «За. И. Ст., В. Молотов 20.VIII». В тот же день, 20-го, прибыл список, и 20-го же судьбу решили: «за» – и пуля в лоб.
Вы Якира все или большинство знаете, известный растущий крупнейший работник. Он был ни за что арестован. 29 июня 1937 года накануне своей смерти он написал письмо Сталину, в котором обращается: «Родной, близкий товарищ Сталин! Я смею так к Вам обратиться, ибо все сказал и, мне кажется, что я честный и преданный партии, государству, народу боец, каким я был многие годы. Вся моя сознательная жизнь прошла в самоотверженной, честной работе на виду партии и ее руководителей. Я умираю со словами любви к Вам, партии, стране, с горячей верой в победу коммунизма».
На этом заявлении имеется такая резолюция: «В мой архив. Ст. Подлец и проститутка. Сталин. Совершенно точное определение. Молотов. Мерзавцу, сволочи и б… – одна кара – смертная казнь. Каганович».
(Шум в зале.)
Возгласы: Палачи! Давайте ответ.
Жуков: Это может Каганович выйти и сказать, что обстановка была такая, он не имел в виду выходить в эту дверь, а оттуда ходил, там кормушка есть. Вот вам дальнейшая деятельность Кагановича. Тут Сталин ни при чем.
1 августа 1937 года нарком путей сообщения Каганович пишет Ежову: «Арестовать Филатова – заместителя начальника Трансторгпита, ранее работавшего нач. подора Юго-Восточной дороги, как троцкиста-вредителя». Каганович сам определил, что он троцкист и вредитель. В письме далее указывалось, что он работал и был ближайшим человеком у Шеболдаева.
Из материалов дела
